— Мирон, ну давай же, рассказывай всем новости. Мы тут сгораем от любопытства, — первым начинает Матвей.
Все взгляды на него направляются. Мой, не исключение. Жду, с замиранием сердца. Он ловит мой взгляд, но быстро отводит. Нехотя начинает говорить.
— Я поступил, — спокойно говорит, — скоро уезжаю, — добивает. Я дрожу. Предательские слезы в глазах собираются. Но это ведь ещё не конец⁈ Конечно, нет. Он же не знает, что я беременная. Поэтому и планы свои не меняет. А вот когда узнает, всё изменится. Он не бросит меня.
— Ай да, Мирон. Будешь голливудской звездой, хоть привет с экрана друзьям передавай. А то покоришь там, какую-то голливудскую актрису, женишься на ней, и о нас забудешь, — шутит Матвей.
— Какие «женишься»? — перебивает его Кирилл, — Он пока всех на съёмочной площадке не перетрахает, не успокоится. Это же Зверев младший, забыли?
За столом хохот взрывается. Всем весело, и только меня тошнить начинает. Резко вскакиваю и бегу в туалет. Не хватало тут блевать начать. По дороге, ещё и голова начинает кружиться. Слабость дикая, еле на ногах стою. А эти рвотные спазмы и вовсе сил лишают. В глазах слезы. Почему такое чувство, что это конец? Почему не хочу покидать эти стены? Почему боюсь выйти?
Промываю рот, умываюсь холодной водой. Бледность с лица хочу убрать. Если сейчас вернусь в таком виде за стол, кто-то, да и заметит. Надо ещё улыбку натянуть и попробовать разговаривать. Если я буду весь вечер молчать, это не останется заметным.
Я смогу!
Глава 24
Аня
Только выхожу из туалета, сразу вижу его. Опирается об стенку спиной, одна нога согнута в колене. Руки в карманах. Напряжённый весь такой. Не нравится его настрой. А ещё вижу, что выпил немало. Наверное, для смелости пил, чтобы с силами собраться и поставить точку в наших отношениях.
Бах! Удар в сердце. Осознание, что это конец, подкашивает меня и в сторону бросает. Хватаюсь рукой за стенку. Мир тоже подрывается и ко мне подбегает. За руку берёт. Я не убираю. Не отдёргиваю.
Возможно, я придумала себе всё это. Никто никого бросать не собирался. Он же писал сегодня, что скучает. Что хочет видеть. Разве пишут такое девушке, которую собираются бросить⁈
— Выйдем на улицу? — предлагает.
— Хорошо.
Мы идём молча. Каждый думает о своем. Меня напрягает наше молчание. Ведь оно тяжёлое. Раньше так не было. Мы неделю были порознь, а, кажется, так много времени прошло. Вроде ж ничего не должно было поменяться за это время. А как, оказалось, изменилось многое.
Мы останавливаемся на парковке возле его машины. Я опираюсь об неё спиной. Потому что правда шатает. Потому что, правда, плохо. Но если честно, опору ищу, чтобы просто-напросто не свалиться.
Страшно сейчас, как никогда!
— Мне контракт предложили, на полгода, — тихим голосом говорит, неуверенность свою излучает. Не сильно на него это похоже, а значит, всё не так гладко. Глотаю колючий ком. Почему, мне кажется, что эти слова разрезают мою реальность на две половины, на «до» и «после»?
— Рада за тебя, — безэмоционально говорю. Никакой радости на самом деле не испытываю. Беду чувствую, но ничего сделать не могу. Остановить это землетрясение не в силе.
— Карамелька, — ближе подходит, дыханием своим, кожу мою обжигает. Автоматом мурашки на теле, как всегда, от его касаний. — Я не могу отказаться. Понимаешь?
— Понимаю, — глаза закрываю, и слезы в себе держу. — Когда уезжаешь?
— Через три дня.
— Через три дня, — мысленно повторяю. Каждое слово в сердце гвоздем забиваю. Именно такой срок ставлю. После истечения этих дней, карамелька исчезнет, умрёт, растворится.
— Что будет с нами? — самый важный вопрос задаю. Других сейчас просто не существует.
— Ань, — поворачивает к себе лицом, я глаза открываю и смотрю в его карий омут. Любимые глаза, — я ближайшие полгода даже приехать не смогу. Плотный график съёмок. Понимаешь?
— Понимаю, — так тихо говорю, как будто страшно вслух это произнести. Ужасной трусихой себя чувствую. А ещё роботом, который не вправе эмоции свои показывать. Роботы любить не умеют.
— Карамелька…
— Ты не ответил на мой вопрос, — перебиваю. Ускорить эту пытку хочу. Чем дольше, тем больнее, стоять тут, — Что будет с нами?
— Я знаю… — запинается. В сторону взгляд отводит. На меня не смотрит. Это ранит ещё сильнее. До этого всё в глаза говорил. Даже когда это были оскорбления. А сейчас не смотрит, — Сейчас прозвучит жёстко, но…
— Но?
— Нам надо взять паузу, — снова заминка. Длительная. Я пока слова его в голове прокручиваю, успеваю от нехватки воздуха, подавиться. — Или давай попробуем свободные отношения. Проверим на прочность чувства, — лицо поворачивает ко мне. Наконец-то в глаза смотрит. Что увидеть там хочет⁈ Мне кажется они пустые сейчас. Всего лишь отображение стекла. — Ты же знаешь, я не смогу…