В дальнейшем Шаравын Гунгаадорж был назначен министром сельского хозяйства МНР и одновременно вице-премьером Совета Министров МНР.
В 1981 году Монголия отмечала 30-летний юбилей освоения целинных земель. Приглашение от МСХ МНР получил и я, а расходы по посещению и участию в юбилее приняла монгольская сторона. Торжественное заседание по этому случаю проходило во Дворце науки, построенном СССР в дар Монголии (по предложению Л. И. Брежнева в период его посещения МНР с государственным визитом).
После прихода к власти Горбачева начатый им развал Советского Союза был подхвачен и в Монголии. Под видом борьбы за демократию и ликвидацию монополии единой партии, в Монголии стала набирать обороты борьба за власть. Когда Юмжагийн Цеденбал отошёл от власти, пришедшие ему на смену партийные функционеры не смогли сдержать напора "демократов". Был созван пленум ЦК МНРП.
Так получилось, что Ш. Гунгаадорж больше был на хозяйственной работе и не рвался в партийные лидеры, ему, вероятно поэтому, было поручено председательствовать на партийном форуме. В целом, прежнее партийное руководство было смещено, а при выборах новых и в частности первого секретаря ЦК МНРП, была выдвинута кандидатура Ш. Гунгаадоржа, который сразу же категорически отказался, мотивируя тем, что он в основном больше работал на хозяйственных постах и, поэтому, хотел бы оставаться на конкретной хозяйственной работе. Разумеется, вопрос новой кандидатуры на пост первого секретаря ЦК МНРП был быстро решён, а Ш. Гунгаадорж назначен Председателем Совета Министров МНР, где проработал больше года. Затем проходили очередные выборы уже Президента Монгольской Республики. По принятому ранее решению не допускалось, чтобы президент страны и председатель совета министров были от одной партии. Ш. Гунгаадорж был освобожден от должности Председателя Совета Министров Монголии и направлен послом в Северную Корею, затем послом в Республику Казахстан, а после этого вновь вернулся для работы в Монголию. Поскольку рвавшиеся к власти так называемые "демократы" не имели ни знаний, ни опыта хозяйственной работы, на очередных выборах в Великий Народный Хурал 70% депутатов были от МНРП, а возглавил эту фракцию Ш. Гунгаадорж. Позднее он возглавил общественную ассоциацию по сельскому хозяйству, а в последние годы, с учетом возрастного ценза работает также консультантом министра экологии Монголии и министра сельского хозяйства.
Следует сказать, что историческая личность Ш. Гунгаадоржа будет со временем по достоинству оценена и описана, также как и Лув-сен Очирина Бадарча, М. Данзана, Б. Доржа и многих других, внесших крупный вклад в развитие сельского хозяйства Монголии.
Нельзя не сказать несколько слов об овощеводе Монголии, преподавателе овощеводства в Улан-Баторском сельскохозяйственном институте М. Данзане, с которым я впервые познакомился в Монголии в 1962 году. Его родители были отец ― монгол, мать ― китаянка; его жена была русская, и он в совершенстве владел монгольским, китайским и русскими языками. У него были хорошие контакты с местными китайскими овощеводами, и он был, по существу, овощеводом "до мозга костей". Когда мы готовили агротехнические указания, то всегда включали его в состав разработчиков.
Однако встреча в 1974 году во время моего пребывания в трёхмесячной командировке в Монголии коренным образом изменила наши отношения. Дело в том, что в Улан-Баторском сельскохозяйственном институте работали преподаватели из советских вузов, поэтому я не вникал в их совместную работу по овощеводству. Когда же Гунгаа-дорж под моим научным руководством подготовил и защитил кандидатскую диссертацию, то Данзан обратился ко мне с просьбой стать и его научным руководителем для подготовки диссертации. Я поинтересовался: а как закончилась ваша совместная работа с советским преподавателем? Он сказал, что практически ничем, но добавил, что готов показать, что было сделано.
Помня, что он хорошо владел темой приусадебного овощеводства китайских овощеводов, я спросил: а как с материалами по этому вопросу? Он сказал, что у него много этих материалов, но советский преподаватель рекомендовал работать по механизированному овощеводству в стране. Тогда я сказал ему: давай неси всё, что у тебя есть, и мы в гостинице их рассмотрим.
Итак, в воскресенье он пришел в гостиницу с двумя большими портфелями. Вначале я попросил показать, какие наработки были сделаны совместно с советским преподавателем, и когда ознакомился с ними, стало ясно, что там ничего существенного нет. Более того, Гун-гаадорж, работая в МСХ как специалист по овощеводству, а затем занимая более высокие посты, владел гораздо большим материалом по внедрению механизации при возделывании овощных культур в пригородных овощеводческих госхозах. Собранные же Данзаном разрозненные данные были "жалким лепетом" по сравнению с уже защищенной Гунгаадоржем диссертацией. Но когда я стал знакомиться с содержанием портфелей по биологии и агротехнике выращивания овощей на приусадебных участках в пригороде Улан-Батора в Амга-лане, то увидел просто "кладезь" ценных сведений не только по агротехнике выращивания, но и набору орудий и приспособлений, с которыми работали местные китайские овощеводы. Поэтому я предложил Данзану взять за основу эти материалы, он согласился, и мы составили программу работ и план текста по содержанию диссертации.