– …
– Викуль, ну ты даёшь! Ну, на какой флейте! На той, что ниже пояса, – хихикнула Жанна. – Причём так играть, чтобы мужик вообще улетал. И тогда можешь из него верёвки плести. Уж поверь, я знаю. Я в этом деле виртуоз.
– …
– Не любишь? Давишься? Ну вот поэтому ты живёшь в малосемейке со своим козлом, а я – во дворце. И тебе советую научиться, если хочешь мужиками помыкать.
– …
– Ну посуди сама – в итоге Сергунчик мне не только бриллианты своей бывшей отдал, но вообще все украшения.
– …
– …А что такого? Золото не трусы. Я их в чистку сдала, теперь как новенькое всё.
– …
– Замуж? Есть такое дело. Какой бы щедрый Сергунчик ни был, случись что с ним, я отсюда вылечу, а так – останусь хозяйкой. Правда, официально он предложение мне ещё не сделал, но у меня всё на мази. Я удочки-то закидываю, прощупываю почву. Про совместное будущее разговоры постоянно завожу. Сергунчик – ничего, поддакивает, соглашается. Я даже вчера, прикинь, говорю ему, мол, ненавижу свою фамилию. Сорожкина. Фу. Пожаловалась ещё, что в школе и в училище все меня сорокой дразнили. А вот Жанна Шергина, типа, звучит. Классное сочетание. Можно открыть свой салон и назвать его Студия Жанны Шергиной. Круто же? И Сергунчик такой: да, да.
Жанна издала смешок.
– Так что морально он готов. Ну, если будет долго телиться, всегда можно сказать: «Дорогой, я беременна, скоро ты станешь папой».
Она снова расхохоталась.
– Но, надеюсь, обойтись без этого. Слишком хлопотно и проколоться можно.
– …
– В смысле, по-настоящему забеременеть? Ты с ума сошла? Ну, нет. Подгузники, сопли, пелёнки – вообще не моё. Боже упаси.
– …
– … Как захочет, так и расхочет. Тем более у него уже есть Тимур.
– …
– А я не говорила разве? Сын Сергунчика.
– …
– Да малолетка. Восемнадцать ему. Школу вот закончил. Хотя ты знаешь, что-то в нём есть. Такое… очень мужское, опасное, что и в мужиках редко встретишь. Мне рядом с ним не по себе прямо. Никогда не знаешь, что от него ждать. Но с другой стороны – это заводит. Серьёзно. Сама не понимаю. Вроде ведь малолетка, ещё и псих, а когда сталкиваюсь с ним… аж мурашки бегут и коленки подкашиваются.
– …
– Внешне? Ничего такой. Чёрненький, кудрявенький, смуглый, на цыгана очень похож. В мать пошёл. А у него ещё и серьга в одном ухе. Короче, внешне тоже такой... ага, заводит...
– …
– Сергунчик? Нет, не ревнует. То есть ревнует, конечно, даже очень. Мы вот вчера ездили с ним в театр, там один на меня засмотрелся, ещё один улыбнулся и вперёд пропустил. Так Сергунчик обоих чуть взглядом на месте не убил. Ну а к сыну-то с чего ему ревновать? Это я только тебе говорю, что он меня заводит, а так-то мы с Тимуром воюем… прям враги. Сергунчик уж и не знает, как нас помирить.
Тут внизу раздался металлический лязг. Это отъезжали уличные ворота, а спустя несколько секунд во двор вкатил отцовский хаммер. Редко когда отец появлялся дома в такое время. Но сейчас это было очень кстати.
Я убрал руку от леера. Оказывается, я как вцепился в него, так и сжимал со всей дури, аж пальцы онемели, а на ладони остался багровый отпечаток. Какая же она мразь!
Я спустился в холл и как раз засёк, как отец зашёл в кабинет. Я – следом.
Отец, бросив пиджак в кресло, обернулся. Спросил недовольно:
– Чего тебе? Я занят. У меня дела…
– Подождут дела, – обрубил я грубо.
Обычно отец сразу вскипал, требовал уважения. Мог и замахнуться. Но ударить всё равно не смел. В детстве – мать не позволяла. Ну а теперь уже не позволил бы я.
– Ты как разговариваешь с отцом? – возмутился он.
– Ты отдал этой шлюхе украшения матери? – спросил я в лоб, пропустив его претензию мимо ушей.
– Не смей так называть Жанну! – повысил он голос и уже спокойнее добавил: – Да, отдал. Всё это куплено мной, значит, мне и решать, как ими распоряжаться.
– Куплено для матери!
– Зои больше нет. Они ей уже не понадобятся.