К концу его речи я как раз переоделся, а то бы даже слушать не стал.
– Меня такая чушь не интересует.
Алик сморгнул, уставился на меня недоумённо.
– В смысле – чушь? Ты это про что? Тебя психологичка не заводит или ты нас типа послал?
– И то, и другое.
У него аж лицо вытянулось, и улыбочка сползла. Наверное, думал, что я должен треснуть от счастья после его приглашения.
– А это уже хамство. Мы, значит, к тебе со всей душой, а ты к нам жопой. Зря ты так, – сузил он глаза. – Ох, зря. Ладно, переживём. А вот интересно, с чего это тебя психологичка не заводит. Было б ещё из кого выбирать, а то единственная телка. Ещё и годная.
Я уже направился к выходу, когда он в спину бросил:
– Или ты у нас не по бабам? Слушай, а точно! И как я сразу не просёк. Подмышки бриты, сережка в ухе… Ты ж пидор. Так, может, мы с тобой поближе познакомимся, да, пацаны? А то одной психологички на всех будет мало…
Шестёрки Алика сразу тему подхватили, но я уже не вслушивался. Развернулся к нему и сразу же всёк ему ребром ракетки между глаз, он и понять ничего не успел. Завыл на весь лагерь, схватился за нос.
– Ещё кто-то хочет поближе со мной познакомиться? – спросил я его шестёрок.
Те, остолбенев, таращились на меня чуть ли не в ужасе, а когда я шагнул к ним, они разом отступили. Не захотели, короче, знакомиться.
Потом мне, конечно, пытался промыть мозг директор. В итоге – велел обязательно ходить на индивидуальные занятия к психологичке. Сдалась она мне. Пусть вообще меня стороной обходит. Для её же блага, между прочим.
И вообще, кому она там может помочь, если сама дура и дальше своего носа ничего не видит? Как я понял по разговорам, на её занятиях эти фрики творят что хотят с подачи Алика, чуть ли приборы не вываливают. Может, она кого-то из них и отбрила, но в тот же вечер, когда я разбил нос Рудковскому, видел её с ним. Это я тогда опять уходил из лагеря, то есть уже возвращался. И её дом, оказывается, как раз поблизости.
Я ещё со стены видел, как они вдвоём прогуливались. Трёх дней не прошло, а он её уже прикатал на прогулочки, хотя тупому ясно, что надо Алику. И на другой день он за завтраком рассказывал, что у него уже там всё на мази. Вечером опять гулять пойдут. Так что и до Давида там недалеко.
И вот эта дура называет себя психологом. Собралась кого-то лечить. Себя бы сначала вылечила.
Хотя охранники, слышал, говорили, что она вообще сюда специально за тем и притащилась, чтобы найти себе мажора-женишка, как и все её предшественницы. Если так, то удачи Алику. Он – мудак, конечно, каких мало, но никто так не бесит, как расчетливые и продуманные шкуры.
***
Психологичка вообще нормальная? Не уверен.
Я специально за обедом отсел от всех, надоело слушать тупой трёп. Про неё, в частности. Что она там сказала, на кого посмотрела, кому улыбнулась, какая у неё попа, какой рот, какие ноги и где эти ноги скоро окажутся – на плечах у Алика.
Меня уже тошнило от всего этого, и я отсел подальше. Ко мне попробовал сунуться один из фриков, белобрысый такой, с глазами раненого оленя, но я только посмотрел на него, и тот сразу же свалил, понятливый.
И тут вдруг она нарисовалась. И без всяких можно-нельзя уселась за мой стол напротив. Я аж есть перестал, уставился на неё, мол, что за номер?
А она как ни в чём не бывало:
– Приятного аппетита, Тимур.
– Мест других нет?
– Если гора не идёт к Магомету, Магомет идёт к горе, – пожала она плечами. – Павел Константинович просил позаниматься с тобой индивидуально.
– Чем?
Я сначала хотел послать её, но заметил, что Алик да и все остальные следят за нами, прямо глаз не сводят.
– Будем искать причины твоей немотивированной агрессии и учиться её сдерживать, – сказала она тоном учительницы и тут же неожиданно засмеялась. – А если серьёзно, то я, конечно, совсем не Курт Левин, да и вообще я здесь…