Однако у директора Марины не оказалось. И самого директора тоже на месте не было. Бухгалтерша подтвердила, что Марина уволилась и уехала. Как раз директор и повез её в Байкальск, а оттуда она уже сама будет добираться до Иркутска.
Я чуть не взвыл от отчаяния. Какого черта я так долго выжидал? Почему не пошёл к ней сразу же? Идиот! Да нахрена вообще я вылез с этой проклятой статуэткой? Кому что доказал? Где её искать теперь?
Кроме того, что она Марина Владимировна Филатова и учится в универе, я больше ничего о ней не знал. Нет, так-то знал, конечно, разное: что она любит и от чего морщит нос, что приехала из какого-то Зареченска и родители у нее с прибабахом, что её трудно обидеть – хотя я смог, что при всей своей разумности, она вечно влипает во всякие истории… черт.
Тут у меня похолодело внутри. Она поехала в город? Но ей же нельзя возвращаться! Её же там ищут. Какая-то гопота трясет с нее чужой долг. В подробности она не вдавалась, но как-то обмолвилась, что сумма дикая, и её хотели заставить отрабатывать натурой. От одной этой мысли я готов был крушить всё вокруг.
Почему я всё у нее не расспросил, почему не вызнал все подробности? Как узнать, кто они? И где, самое главное, искать её?
В голове бурлил хаос, от отчаяния меня чуть ли не колотило, но я даже мысли не допускал, что больше её никогда не увижу. Ну уж нет. Землю переверну, но найду её, я же себя знаю.
Надо просто успокоиться и подумать...
Так, стоп – у директора наверняка же на неё что-то есть, как на работника. Личное дело какое-нибудь или что-то в этом духе. Надо просто порыскать и найти, пока его в лагере нет. Только вот кабинет его оказался закрытым, но когда меня подобные мелочи останавливали?
Я выскочил на улицу, обошёл здание сзади, высчитал его окно на втором этаже. Оно ещё и открыто было.
Тут, вроде как, имелись камеры, но я об этом даже не думал. В два счёта влез наверх, держась за водосточную трубу, благо уступов хватало, потом, вжимаясь в стену, подобрался к директорскому окну, перемахнул через карниз и спрыгнул с подоконника, свернув заодно какой-то горшок с кустиком.
Распахнул дверцы шкафа и выматерился: там столько папок и бумаг у него, что день на эту макулатуру точно убьешь. И никаких пометок, никакого порядка. Как в этом бардаке что-то вообще можно найти – непостижимо.
Потом оглянулся на стол – там тоже куча всего. Но я заметил отдельно лежащую бумажную папку. Подошёл, взглянул и аж обрадовался – личное дело Филатовой М.В.
Раскрыл – сверху лежало заявление об увольнении и приказ. А вот дальше то, что мне нужно. Даже ксерокопия паспорта имелась. В том числе и копия временной прописки. Я схватил эту папку, спрятал под футболку. И обратно в окно, пока никто не заявился. Мне даже легче стало – теперь я знал, где её искать.
Правда, под окном меня поджидал охранник. Вот же сволочизм. Когда надо – их нет: то им лень, то неохота, то у баб каких-то в поселке зависают. Когда не надо – они тут как тут.
– Вот так сюрприз, – скрестив руки на груди, подошел он.
– Ещё какой, – поддакнул я, спрыгивая на землю.
– Что ты там делал? Пойдем-ка со мной, дождемся директора. Пусть он с тобой сам разбирается и выясняет, зачем ты в его кабинет залез.
– Да никуда я с тобой не пойду, делать мне нефиг. Вернется он – доложишь ему. А я пошел обедать.
– А я говорю – пойдешь, – он опустил руки и шагнул ко мне.
– Ага, побегу.
Я развернулся, собираясь уйти, но он схватил меня за руку. Жестко так, как мент. Правда, он не ожидал, что за такой захват в ту же секунду получит в челюсть.
Приложил я его хорошенько, даже костяшки стесал о его зубы. Охранник покачнулся, охнув, тут же выпустил руку, а я подорвался прочь, пока он не очухался.
Ещё через час я уже был в поселке и договаривался с мужиком довезти меня до Иркутска. Тот сначала лепил какие-то отмазки: и тачка у него на последнем издыхании, и времени нет, и дела всякие срочные. Выбесил он конкретно. В другой раз я бы психанул, но сейчас мне кровь из носа надо было в Иркутск. Поэтому я просто сунул ему тысячу.
– Довезешь куда надо, дам ещё два косаря.
Спасибо отцу, он подогрел меня деньгами, когда уезжал, а то бы не знаю, хоть угоняй…
Мужик сразу стал покладистым, сука. И время у него нашлось, и тачила воскресла, и дела отменились.
– Сейчас, погоди, скажу своим, чтоб не теряли. Это ж три-четыре часа в один конец. Жена щас еды какой-нибудь соберет.
Минут пятнадцать мужик гоношился во дворе, потом наконец выкатил свою тойоту.
Первую треть пути он не затыкался. Всякую чушь нёс непрерывным потоком, ну и по ходу у меня что-то спрашивал. Задрал так, что я не утерпел:
– Слушай, давай я тебе накину ещё косарь, но едем молча? Музон вон включи.