– Подрабатываю. Подрабатывала, – поправилась я.
– Интересно, – под нос пробубнил он и уже громче обратился ко мне снова: – А вообще чем занимаешься?
– Учусь в местном пед.институте. Филологический факультет. Четвертый курс, – отчеканила я.
– И как успехи?
– Претендую на красный диплом.
– Похвально. А родители твои кто? Где?
– Мама – школьный библиотекарь. Отец – безработный в данный момент. Его сократили.
– Пьет?
Нет, ну кто у нас не пьет? Хоть немного, хоть иногда – все. Ну, ладно – почти все. И мой отец такой же. Но скажи это ему – и он явно запишет меня в дочери алкоголика. А скажешь нет – решит, что лгу.
– Не злоупотребляет, – выкрутилась я.
– Это что, так важно? – с вызовом спросил Тимур.
– А как же тебя угораздило, такую умницу, отличницу, дочку школьного библиотекаря, вляпаться во всю эту историю с Яшей Черным?
– Я же всё уже тебе рассказал, – начал закипатьТимур.
– А мне охота услышать историю из первых уст, – не сводя с меня цепкого прищуренного взгляда, ответил ему Сергей Михайлович.
– Неудачное стечение обстоятельств. От этого, к сожалению, даже самые умные умницы не застрахованы, – пожала я плечами.
Мне не нравился его язвительный и недобрый тон, даже ещё больше, чем откровенная грубость, но приходилось глотать его колкости. Всё-таки я у него дома и он – отец Тимура. Хотя, как по мне, это не красит человека – унижать того, кто с тобой не на равных и не может ответить.
– Что ж, может, и так, – изрек он. – И всё же охота услышать подробности.
– Мой… бывший друг Рома разбил машину этого человека. Яши Черного. Очень дорогую машину. И уехал. Можно сказать, сбежал. Его люди нашли меня, но я тоже сумела сбежать. В лагерь. Четыре дня назад Рома приехал и отдал им часть денег. Я вернулась в Иркутск, – рассказывала я бесстрастно и сухо, словно повторяла в сотый раз заученный текст. – Они меня схватили, увезли в какую-то деревню, откуда меня забрал Тимур. Всё.
– То есть твой… ладно, бывший друг, сначала кинул Яшу. Вы сбежали. Потом он где-то сколько-то наскреб, вернулся. И ты вернулась с ним, но, оказалось, что мало. Денег вам больше взять неоткуда. Яша давит. И так удобно мой сын…
– Марина не с ним вернулась, – перебил его Тимур. – Она вернулась, потому что ее из лагеря уволили. А уволили ее из-за меня.
Сергей Михайлович перевел взгляд на Тимура, но ничего ему не сказал, снова обратился ко мне:
– А где сейчас этот бывший друг?
– Не знаю.
В его пересказе вся эта жуткая история выглядела ещё хуже.
– Ну да, – хмыкнул он. – Конечно. Вы, значит, делов наделали, а Тимур, ну и я, должны разгребать. Ты и впрямь умница.
Ну что, мое терпение тоже оказалось не бесконечным. И гордость, которую я старательно и всеми силами душила с самого его приезда, вдруг отчаянно взвилась. Я поднялась из-за стола, глядя ему прямо в глаза.
– Благодарю вас за ужин и за гостеприимство, – произнесла я. Голос звучал сухо и холодно, как будто внутри всё подернулось колючим инеем. Но спасибо хоть, что не дрожал. – Боюсь, я слишком у вас задержалась. Прошу прощения за беспокойство и хлопоты.
Сергей Михайлович перестал сверлить меня своим прищуром и смотрел уже нормально, даже с некоторым недоумением.
– Всего вам доброго, – я умудрилась даже выдавить вежливую улыбку. Потом задвинула стул и стремительно вышла из столовой.
– Марина! – окрикнул меня Тимур.
Но я не оглядывалась, торопливо пересекла холл и взбежала по лестнице. В груди мелко, противно дрожало, а горло словно тисками схватило. Чувствовала – вот-вот расплачусь. Поэтому на втором этаже припустила чуть ли не бегом, пока Тимур меня не догнал. Не хватало ещё разреветься при нем.
45
Марина
И правда, только я успела запереться в ванной, как слезы хлынули ручьем. Я подбирала их тыльной стороной руки, стараясь заглушить всхлипы, которые нет-нет да прорывались. Может, он и сто раз прав, этот Сергей Михайлович, но как же, черт побери, обидно! И как горько… Он ведь мне и малейшего шанса не дал. Выставил так, будто я намеренно использую Тимура.