Ко времени экспериментов с человеком его щенки — первый успешный результат опытов над млекопитающими — уже вызывали у Билла легкое беспокойство. Тревогу подняла мисс Браун. Однажды она прошла из питомника прямиком к нему в кабинет, недовольно поправляя очки в стальной оправе.
— Доктор Кори, разве кто-то дрессирует наших щенков?
— Дрессирует? — непонимающе уставился на нее Билл. — Нет, конечно. А что?
— Они ведут себя так, словно с ними работали лучшие в мире специалисты. Или выводок попался такой исключительно смышленый… или что-то еще. Они сбивают друг друга с ног, стремясь выполнять все доступные их разумению команды.
Билл отвлекся от микроскопа и выпрямился.
— Хм-м… интересно. Обычно всего один или двое в помете умнее и послушнее других. Но чтобы все щенки в шести выводках оказались гениями — что-то не верится. А вы как думаете?
— Они не гении. Мне кажется, что эта необыкновенная сообразительность — просто повышенное стремление к послушанию, или, можно сказать, недостаток личной инициативы. В общем, выводы делать рано. Но щенки эти очень странные, доктор Кори.
С выводами и не торопились. Исследования показали, что щенки повышенно восприимчивы к дрессировке, но какое качество в них отвечало за эту способность, выяснить пока не удавалось. Билл не знал, как ко всему этому относиться, и пробудившаяся однажды тревога теперь не давала ему покоя.
Между тем на свет появились первые «рентгеновские» младенцы. Все они без исключения оказались нормальными, здоровыми, крепкими детишками; заданность пола ни разу не дала сбоев. В Совете были довольны, родители тоже — все, кроме самого Билла. Его неотвязно преследовала мысль об аномально послушных щенках.
Через три года система Кори получила широкое распространение. Экспериментальная группа детей выдавала такие многообещающие результаты, что в конце концов Билл уступил и предоставил свои достижения во всеобщее пользование — несмотря на внутренний протест против подобной спешки, причины которого он и сам не мог объяснить.
Дети получались вполне нормальными — здоровыми и умными. Возможно, с повышенным чувством ответственности — но ведь это не природная склонность, а, скорее, весьма ценное свойство характера.
Вскоре по всему миру во множестве расплодились представители новой системы, и опасений у Билла поубавилось, а появление Билла-младшего и вовсе отвлекло его от чужих детей. Тем не менее Билл Кори втайне был рад, что его ребенок оказался сыном по наитию, без вмешательства внешних сил. Как ни странно, он был очень щепетилен насчет собственного потомства и неуклонно противился идее рентгеновского влияния на зачатие.
Последующие годы оправдали его радость. Кори-младший быстро подрастал. От матери он унаследовал васильковые глаза, от отца — светло-русый цвет волос, а от себя лично — пренебрежение к чужому мнению. Он собирался стать архитектором, и ни отчаянные увещевания Марты в том, что он предает дело отца, ни плохо скрываемое разочарование Билла-старшего не могли его переубедить. Во всем остальном он был приличным парнем. Университетские каникулы отец и сын неизменно проводили вместе, и тогда для Кори-старшего этот чудный, талантливый, упрямый юнец превращался в средоточие мироздания; глядя на него, Билл чувствовал, что не зря живет на этой земле.
Ему даже нравилась сыновняя непокорность. В те дни уже никто не опасался, что дети, рожденные по системе Кори, вырастут хилыми. По всем показателям они были вполне здоровы, но начисто лишены какой бы то ни было инициативы, словно изначальная заданность пола убила в них всякую способность принимать собственные решения. Из них получались прекрасные исполнители, но лидерство было им неведомо.
Между тем увеличение числа безропотных последователей в мире, и особенно в Соединенных Штатах, где президентствовал генерал Джордж Гамильтон, не сулило ничего хорошего. Когда первая опытная группа системы Кори достигла совершеннолетия, генерал был избран уже на четвертый срок. Он истово и искренне исповедовал подчинение большинства интересам государства; новое поколение обрело в его лице едва ли не богоданного правителя.
Генерал Гамильтон грезил о Соединенном Свете, где все нации будут пребывать в слепой покорности и непоколебимом желании жертвовать всем ради общего блага. Ему удалось претворить свои грезы в реальность. Разумеется, поначалу он признавал наличие оппозиции. Он также допускал, что прольется немало крови, но, предаваясь возвышенным мечтам, свято верил, что любая цена оправданна и результат превзойдет все мыслимые ожидания. И казалось, само небо взялось помогать ему: подоспело целое поколение молодых людей, готовых безоговорочно принять такого предводителя.