— Садитесь, офицер, — сказал Джефф, отирая ладони о зад своих шорт цвета хаки. Он нервничал, но старался как можно тщательнее прятать от собеседника свою ненависть ко всем копам просто за то, что они копы.
— Я приехал расследовать ваше заявление о пропаже брата, как там его... Митч Тейтельбаум?
— Совершенно верно, — сказал Джефф. — Митч.
Он стоял у двери, словно готовясь в любой момент выпроводить копа восвояси.
— И мы поехали поговорить с мистером Денвером?
— Вы лично? — спросил Прентис. Он не был уверен, что это особенно важно, но ему так казалось.
— Гм? А, да, сэр. Я лично. Я и мой напарник. Мы пришли к заключению, что мальчика там нет, и мистеру Денверу неизвестно его местопребывание. Но могу ли я спросить... что вы услышали от него? — Он улыбнулся уголком рта. — Мы тоже его ищем. Он должен был бы находиться в ЦСН. Из всего, что мне известно, следует, что он должен быть там. Отсыпаться.
— Его там нет, и весточки от него тоже, — сказал Джефф ровным голосом. — Никакой. Что вы имели в виду, сказав отсыпаться?
— Он некоторое время... — Коп заглянул в свою папку. — При нём найден кокаин. Есть вероятность, что он на нём сидит.
— Он не наркоман, и он ни на чём таком не сидит, — Джефф скрестил руки на груди, потом безвольно уронил их по сторонам туловища, затем снова поднял на уровень груди. — Слушайте, а вы вообще хоть обыскали это местечко? Поместье Денвера?
— Нет, сэр, у нас не было ордера на обыск. И чтобы получить его, требуется более убедительное свидетельство, чем слова того пацанёнка из ЦСН.
Прентис подумал, не рассказать ли копу об Эми. О том, как её нашли мёртвой, о её связях с Денвером. О кредитке. Об историях про Больше Чем Человека. Но коп едва ли сочтёт и эти свидетельства убедительными. Только факты, пожалуйста. Только факты. По одному за раз. Да и самому Прентису возможная связь теперь представилась довольно... шаткой.
— Этот Денвер в чём-то замешан, — сказал Джефф. — Я уверен, что он замешан в каком-то дерьмище.
— Мне он кажется более или менее обычным продюсером из Малибу, — пожал плечами полицейский. — Это значит, что, да, он может быть замешан в каком-то дерьмище, но, думается, не в похищении детей. У меня чуйка на такие вещи. Я привык уважать свою чуйку? Этот пацан не на Ранчо. Так мне говорит моя чуйка... Есть ли у вас ещё какое-то подтверждение версии о том, что его похитили, неизвестное нам?
Джефф пожевал губу и наконец ответил:
— Нет, но...
Спаркс нацарапал какую-то пометку в своих бумагах, оглянулся, и вид у него сделался такой, как если бы ему только что пришло в голову: раз кокаин был найден при Митче, то он вполне может обнаружиться и здесь.
Подумав, он сказал:
— Если у вас появится какое-то подтверждение, лучше идите в ФБР. Это их парафия. — Он посмотрел на Джеффа. — Вам не кажется, сэр, что Митч мог связаться с каким-то наркоторговцем? Я хочу сказать, учитывая его характеристику...
— Ладно. Забудьте. Я должен был сразу понять, — резко оборвал его Джефф и так дёрнул дверь, что та чуть с петель не слетела. Полицейский поднялся, оглядел помещение, поколебался.
— Я как раз собирался спросить, нельзя ли мне воспользоваться вашим телефоном...
— В кондитерской лавке есть, — сказал Джефф, указывая через дверь в нужном направлении.
Челюсти копа заходили ходуном, а щёки пошли пятнами.
— Не лучший способ добиваться помощи от полиции, сэр, — проворчал он, пересекая комнату.
— Из ничего вычтешь ноль — ничего не получишь, — сказал Джефф, захлопнув дверь. — Господи-и-и!
Они с Прентисом уставились друг на друга и внезапно залились смехом. Смех Прентиса был более искренним.
— В кондитерской лавке есть! — повторил Прентис, тряся головой от хохота. Затем он бросил смеяться и сказал: — Погоди.
Джефф удалялся на кухню, но замер и оглянулся через плечо.
— Что?
— Он сказал: Этот пацан не на Ранчо. Так выразился этот толстозадый коп. Как будто...
Джефф кивнул.
— Как будто ему это место хорошо знакомо. Он называет его просто «Ранчо». Как будто он там не в первый раз.
Эфрам сильно устал, но они уже почти приехали. Было восемь часов вечера, калифорнийским летом в это время только начинает смеркаться. «Порше» летел по фривею Санта-Моника в сторону Венеции[34]. Тут было много пальмовых деревьев, а тянучка рассосалась. У горизонта небо приобретало коричнево-фиолетовый оттенок.