— Правда? У этой женщины отменный вкус, — сказал Прентис, — особенно если на самом деле билет она купила минут за пять до того, как ленту спихнули на видеокассеты.
Он предавался изысканному самоуничижению.
Девушка улыбнулась. В один из резцов у неё был вделан рубин.
— Ага. Я купила билет за пять минут до и всё такое прочее.
Артрайт улетучился, и Прентис на миг испытал головокружение. Девушка смотрела на него рассчитанно-выжидательно. Он принял вызов.
— Вы из тех, кто пьёт одну минералку, или я вправе предложить вам чего-нибудь покрепче?
— Я бы с удовольствием выпила пива, — сказала она тёплым хрипловатым голосом. Тон её уверял: Не беспокойся. Расслабься, и всё будет отлично.
Они поспешили к бару, где Джефф флиртовал с худощавой девушкой, у которой по обе стороны головы в косах торчали майянские медальоны. Заказав пиво, Прентис испытал укол неуверенности — добавлять ли ломтик лайма? Лайм с пивом недавно стал выходить из моды, но, не исключено, она именно лайма и ждёт. Он всё же отказался от лайма и вернулся к ней с пивом. Она улыбнулась и сказала:
— Я покорена вашей галантностью.
Прентис постепенно осваивался на вечеринке. Отвлекись немного и заживи нормальной жизнью, чувак, сказал он себе. Возможно, снедавшее его нервы чувство неуверенности — лишь досадный фантом. Возможно, исчезновение Митча на самом деле не так уж и значимо. Возможно, ему пора выбросить Эми из головы. Потому что он уже никак ей не поможет. Кроме того, он ведь в Лос-Анджелесе. Тут куда ни кинь, везде наклейки на бампере: Вина заёбывает.
— Итак, вы работаете с Заком? — спросил он, словно они с Артрайтом испокон веку называли друг друга так фамильярно.
— Нет. Ещё нет. Я модель. Но вообще-то я актриса...
Он механически кивнул, и девушка захихикала над бутылкой пива.
— Вы киваете с таким важным видом, но я увидела ваш взгляд. Я пошутила. Я не модель и не актриса. Я секретарша на студии. Но Зак меня пару раз выебал, так что теперь, чтобы не мучиться угрызениями совести, приглашает меня на вечеринки.
Прентис чуть не поперхнулся напитком.
— Извините, — прощебетала она. — Вы ожидали от меня более пристойных манер?
— Нет... но я... это великолепно...
Он захохотал.
— Вы меня дважды сделали. Один раз херней, а другой раз — правдой.
— Ага. Вы прикольный. Можно я сейчас скажу одну вещь, от которой вы свалитесь в бассейн?
— Сжальтесь надо мной.
— Да ла-адно. Мне действительно нравятся Разбитые окна. Мне показалось, что там я уловила отсылки к этому забавному и грустному среднему периоду Трюффо.
— Ага. Вы меня насквозь видите. К этому периоду Трюффо и... временами мне нравится делать вид, что я продолжаю дело Ноэля Кауарда[37].
— Ноэль Кауард 90-х? А что, неплохо звучит. Вот только, знаете ли, безграмотные бизнес-управленцы, которые тут заправляют, в жизни не слышали про Ноэля Кауарда и не смотрели его пьес.
— Отличное замечание, — признал он. — А вам нравится Куросава?
Разговор зашёл о режиссёрах, романистах и художниках, и Прентису стало совсем хорошо. Он чувствовал себя современным, умным и рассудительным. Так сказать, подстилал соломку для перехода в горизонтальное положение.
Всё чаще между ними проскакивала искра желания, выпадали мгновения пленительной близости взглядов. Наконец она сказала:
— Пойдёмте посмотрим коллекцию офортов Артрайта. Я вам кое-что хочу показать...
Она увела его, взяв за руку. Джефф скорчил уморительную гримасу деланного завистливого презрения.
Тот же момент, но другая вечеринка. Искажённая пламенем тень вечеринки у Артрайта.
Митч наблюдал за ними в окно, выглядывая из пещерки меж розовых листьев. Играла музыка. Странная иноземная музыка, запись словно бы немного покорёжена, однако темп ни разу не исказился. Были люди. Люди танцевали, но с отсутствующим видом, будто массовка в кино. Некоторые держали в руках бокалы с напитками, но вид у них при этом был принуждённый, притворно весёлый, и каждый то и дело поглядывал в сторону дверей гостевого домика. Или в сторону зелёной тьмы бассейна.
Дул ветер, и розы тяжело качались на стеблях. Деревья на краю двора изгибались, как наркоманы под кайфом. В неверных отблесках сернистого пламени листва их казалась чешуйчатой.
Но вода в бассейне оставалась неподвижной, стеклянистой, как отполированный до зеленовато-чёрного блеска обсидиан. Наверное, стены зданий блокировали порывы ветра. (А что это там в соседней комнате — царапается, скребётся по полу? Неужели те двое ещё не мертвы?) Но нет, вот же ветерок шевелит длинные мягкие волосы волоокой блондинки-хипстерши, которая стоит всего в шести футах от воды, носит коричневые высохшие листья по краю бассейна.
37
Ноэль Пирс Кауард (1899-1973) — великий английский драматург, режиссёр, певец, сценарист и композитор.