Отбой уже давно был объявлен и время неумолимо приближалось к полуночи, а Франсуа до сих пор не появился в больнице.
— Может месье Г отье, поздно вернулся и теперь отдыхает, — хриплым голосом успокаивал меня сторож. Пожилой мужчина громко отхлебнул горячий чай. — Доработаешь смену, а утром пойдешь домой. Красота-а-а.
Я улыбнулась бывшему боксеру, вот и его месье Г отье пожалел, пристроил ночным охранником в больницу. Пусть оплата была небольшая, но доктор никогда ее не задерживал.
Мои глаза в очередной раз посмотрели в окно, которое выходило на главные ворота. Пусто. Никого там не было. Наверное сторож прав и Франсуа до утра остался дома. Стараясь не думать о плохом, повернулась к столу и еще раз проверила все назначения старшей медсестры, полистала истории больных.
— Попей чайку, — придвинул мне чашку месье Кавелье. Но пить совершенно не хотелось, как и есть. От беспокойства ничего не лезло в горло.
— Сыграем еще в картишки? — Реналь сидел на стуле, вытянув загипсованную ногу вперед, костыли лежали на полу и быстро мешал колоду карт. Заметив мой суровый взгляд, добавил. — Последнюю партию и по кроватям.
— Месье Бужо, — начала я говорить строгим голосом. — Давайте больше не будем нарушать дисциплину. Отправляйтесь спать…
— Милая Жюдит, я не могу с вами спорить. Улыбнитесь, вы такая красивая, когда улыбаетесь.
— Месье Бужо… — но злиться на Реналя было невозможно, прикусила губу, чтобы не поддаться очарованию молодого аристократа и не разрешить ему еще одну партию.
— Ах, Жюдит, вы разбиваете мне сердце, лишая последнего развлечения, — месье Бужо театрально приложил руку ко лбу, взгляд создателя переключился с моего лица мне за спину и замер. — Что это?
— Где? — одновременно воскликнули с месье Кавелье. Мы повернулись к окну и в ужасе замолчали. Ночное небо озаряло пламенем. Горел дом, пылающий силуэт отлично было видно во тьме. Единственное здание, которое находилось рядом с больницей, был дом доктора.
— Жюдит! — крикнул мне сторож. — Стойте!
Но я не послушала месье Кавелье и побежала к выходу из больницы.
Пытаясь не обращать внимание на плохое предчувствие, неслась в темноте, а свет огня как маяк, определял мое направление. В том, что горел дом Франсуа сомнений больше не было. Что могло произойти и вспомнились слова месье Г отье. «Если со мной… если вдруг, что-то случиться… я прошу тебя, найти князя Разумовского. Русским офицерам, ты можешь доверять. А если останешься одна, то любым способом постарайся попасть в Париж.» Неужели доктор тогда прощался со мной? Нет, нет.
Я бежала по широкой дороге мимо цветущих кустов роз, быстро, как могла, но скоро у меня заколол бок и пришлось сбавить темп. Сзади раздался звук лошадиных копыт и тихое ржание. Оглянулась, наблюдая как ко мне приближалась двуколка. Месье Кавелье управлял повозкой и держал в руках фонарь.
— Быстро же вы бегаете, мадемуазель, — сторож усмехнулся, двигаясь в сторону, освобождая мне место.
— А как же больные? — спросила, приняв из рук пожилого мужчины ярко горящий фонарь.
— Реналь остался на посту. Не волнуйтесь, он справится, а нам надо помочь месье Готье, — сторож хлестнул кнутом лошадей по хребту и они пошли рысью.
Здание больницы находилось возле парка, а коттедж доктора стоял на небольшой возвышенности, как раз напротив, поэтому мы очень скоро увидели горящий дом, толпу и пожарных.
Андрей
Нога ужасно ныла, а Андрей почти отвык от вечной боли, поэтому сейчас старался переключить свое внимание на другое, чтобы отвлечься. А обдумать надо было многое, ведь они с доктором вели беседу о Китти, когда полицейские прервали разговор. Петр ушел на прогулку, а старик со сломанной ногой задремал. Месье Готье словно сам выбрал удачное время.
— Как у вас в больнице появилась медсестра Жюдит? — Андрей старался говорить спокойно, хотя ему совершенно не понравилось, как французский доктор вдруг прищурился и с усмешкой его изучал.
— А почему я должен рассказывать вам о мадемуазель Жюдит? — вопросом на вопрос ответил месье Готье. — Знайте, в обиду я ее не дам. Она чудесная девушка и хорошая медсестра. Трудолюбивая и больные любят Жюдит за доброту.
Доктор словно говорил о другой Кате. Андрей помнил, как супруга морщила аккуратный носик, когда собиралась в больницу. Не любила она такие походы с другими зрячими, говорила, что боится вида крови и ее тошнит от запаха хлорки. Нет, она никогда не отказывала в помощи нуждающимся, но делала это с какой-то высокомерной небрежностью. Она жила в роскоши, не голодала и не искала кров на ночь. Родители Катю берегли, лелеяли и он… баловал, а супруга не оценила, сбежала с другим. Предав не только его, но и парную магию. А доктор продолжал смотреть на него проницательным взглядом и Андрей решил, что молчать больше не к чему.