Риджент-парк – еще одно место, где я наслаждался весной. Голуби, похоже, любят это место больше других. Иногда пожилой джентльмен кормит их арахисом, порой это делают мать с дочерью. Голуби садятся к вам на руки, если вы не боитесь их, могут даже отдохнуть у вас на голове, если вы, конечно, не возражаете. Это самые приветливые птицы. Однажды я встретил белочку, которая торопливо спускалась с высокого дерева, ее глаза были устремлены на меня в надежде получить лакомство. Немного перекусив, белка забралась на ветку и стала весело качаться. В парке много лебедей, которые даже пытаются догнать лодки на озерной глади. Их длинные прямые шеи напоминают стройные мачты корабля.
В жилище попугаев болтовня становится неистовой, а в домах, где живут обезьяны, сотрясаются изгороди и тоже слышится неумолкаемая болтовня. Все это свидетельствует о том, что звери в зоопарке тоже чувствуют приближение весны. Я любил наблюдать чаепитие шимпанзе, никогда не видел ничего подобного в моей стране. Вспоминаю старого шимпанзе, который умер в прошлом году, – насколько умными были его шалости! А вот тюлени, оказывается, очень музыкальны. Я помню воскресный день на морском берегу в Западной Шотландии, куда пожаловала целая ватага тюленей. Расположившись на скалах, они слушали музыку. Она лилась из граммофона, который наша компания захватила с собой. В зоопарке тюлени предстали предо мной в ином качестве. Ранней весной они без устали прыгали в пруд и обратно.
В Випснэйдском зоопарке, в отличие от зоопарка в Риджент-парке, у птиц и зверей больше пространства для игр. Однажды весной я увидел там нескольких павлинов, которые важно вышагивали вокруг большого дерева. Один из них распустил свой огромный хвост, напоминавший расписную ширму, его гордо поднятая голова была устремлена к вершине дерева. В это же время длиннохвостый попугай с синими крыльями, красной шеей и золотисто-красным хвостом безмолвно стоял рядом. Интересно, догадывался ли он, что павлин взирает на него со скрытой яростью. Попугай и павлин напомнили мне двух актрис, загримированных и готовых выйти на сцену, но пока не прозвучала команда «ваш выход!», они ссорятся. Какое счастье, что я не был их продюсером! Вряд ли бы я нашел выход из этой неприятной ситуации. Страусы со смешными длинными шеями напомнили мне плакат фирмы «Гиннес». А белый медведь был явно недоволен жаркой лондонской весной, которая вынуждала его плавать часами в бассейне.
А когда весна наконец полностью воцаряется в Лондоне, я иду в ботанический сад Кью-Гарденс полюбоваться цветами – крокусами, бледно-желтыми нарциссами, примулами и, конечно, розовым цветением миндальных деревьев. Эта красота особенно выделяется на фоне серого туманного Лондона. Я всегда путал эту миндальную вспышку с цветением нашей зимней сливы. Это дерево занимает почетное место в китайской литературе и искусстве. Цветение сливы и миндаля очень похоже, пока на деревьях не появляются листья, но наша слива – мэйхуа – распространяет аромат, к тому же у некоторых видов цветки желтого цвета, что выглядит особенно изысканно на фоне чистейшей снежной белизны. А вот когда мы, китайцы, говорим о цветении груши, то обычно называем его «белоснежным». Китайский драматург Ли Ливэнь говорил как-то, что любит созерцать это цветение гораздо больше, чем наслаждаться вкусом этого фрукта. Вот его мысли о цветении груши: «Истинный снег принадлежит Небу, но тот, что мы наблюдаем, – собственность мира людей. У небесного отсутствует аромат, а у нашего есть не только белизна, но и благоухание». Мне нравится его образ мыслей. В Кью-Гарденс грушевые деревья очень величественные. Они напоминают великанов в белых мантиях, стоящих с величайшим достоинством. Больше всего в сад влечет яркая, вызывающе-красная окраска рододендронов. Нельзя не поддаться этому соблазну. Но после этого алого безумия я часто иду к лилиям. Их нежная расцветка успокаивает.
В преддверии Пасхи почти каждый лондонец начинает думать о том, чтобы в эти праздничные дни отправиться в путешествие. Все вокзалы заполнены страждущими. Поскольку я приехал из страны, где до недавнего времени не знали даже слово «пасха», то поначалу был поражен таким количеством гуляк. Что бы это все значило? Но постепенно стал принимать этот стиль жизни и так привык к нему, что совершаю свои собственные пасхальные экскурсии. Увы! Как быстро и глубоко окружающая среда изменяет привычки. Три года назад в Лондоне я получил от друга первое в моей жизни пасхальное яйцо и долгое время смотрел на него и порой даже трогал. Для лондонцев в пасхальных яйцах нет ничего необычного, это просто обычай, завещанный предками. Но для китайца вроде меня пасхальное яйцо словно напоминает, что я – в иностранном государстве. Я уже начинал воспринимать Лондон как мой второй дом, но этот обычай неожиданно заставил меня подумать о земле, где я родился. Однажды прочитал в газете «Таймс» строчки о том, что современный поэт не первый и не последний, кто чувствует: «Чтоб красоту цветенья ухватить, пятидесяти весен может не хватить».
Мне очень трудно описать в деталях, что я сделал за эти пять последних весен. Но есть одно, о чем я никогда не могу забыть, – утомительная, надоедливая неустойчивая погода. Могут, конечно, выдаться один-два жарких дня, но тепло редко держится даже неделю. Журналист, описывавший как-то жестокий пасхальный мороз, с мокрым снегом и градом, очень резонно сопроводил свою заметку подзаголовком: «Надеемся на теплые дни». В лондонской весне есть много прелестей, но те лондонцы, которые редко путешествуют, вряд ли могут представить для сравнения весну, скажем, в Китае, особенно на юге, вдоль южного берега Янцзы. Именно об этом южном крае я мечтаю, когда наступает весна в Лондоне. Всюду, куда бы ни ступала там нога, она утопает в бесчисленных цветах и лепестках. Столько стихотворений написано нашими великими поэтами, воспевающими красоту этого края. Вот лишь одна строчка: «Дождь омыл деревья южного края, в одночасье расцвели бесчисленные цветы». Другой мастер убеждает друга не покидать этот край: «Если посчастливилось застать весну в Южной стране, никогда не расставайся с ней». А вот строки, которые всегда у нас на устах:
Весной в Китае всегда тепло, даже в дождливую пору. Зима у нас суровая, куда холоднее лондонской, и мы все грезим о весне. Как только осознаем, что весна в пути, то начинаем ждать теплых дней. Чем дольше она продлится, тем теплее будет погода. В старом китайском календаре есть специальный день, который называют «Праздник встречи весны». Каждая семья убирает зимние вещи, достает весенние и готовится к особой церемонии. Считается, что бог весны – пастух – и он ходит по домам со своей коровой, чтобы сообщить людям: «Я пришел!» За мои тридцать китайских весен мне ни разу не посчастливилось встретиться с пастухом, но каждый раз я, конечно, участвовал в праздничном обеде. Затем наступал праздник фонарей. На двенадцатый день второй луны (где-то в середине марта по европейскому календарю) в некоторых районах страны проходит праздник цветов. Женщины и дети готовят множество плакатов из цветной бумаги и шелковых лент разных оттенков и тонов. В назначенный день они развешивают их на цветах и цветущих деревьях, одновременно декламируя панегирики и здравицы, порой ввергая себя в состояние прострации. Такое поклонение цветам призвано обеспечить богатый урожай.