В голове было пусто, как никогда. Даже голос учителя молчал в извилинах мозга, а воспомниная не ломились картинками одно за другим.
Плотный розовый комок смеялся надо мной. Он лежал и кричал о том из чего сделан, а мне оставалось смотреть на него воспаленными глазами, которые, вероятнее всего, того же оттенка. В горле пересохло и я вспомнил о бочках с ромом громоздившихся в моей каюте почти вровень с награбленным металлом. В два счёта оказавшись у лестницы, я взглядом ещё раз окинул Брона - он был хорошим коком, много кричал и любил чистоту, что шло вразрез с пиратством.
- Что ж придется найти нового. - пробормотал сам себе и пожав плечами вышел на палубу, прошелся осматривясь вокруг, и застыл у *кабестана.
На шхуне стоял гомон - находясь почти в самом центре ярмарочных линий по обе стороны, мы принимали все прикрасы собственного положения: торговки старались перекричать снующих "новоприбывших" на Галатее. Мои ребята же, не отличаясь особым терпением, открыто заявляли о своём негодовании находится здесь и советовали запихнуть «Свои фрукты - овощи куда подальше»,
Обезьяна сидя в "вороньем гнезде" старательно разъяснял старику, что если тот пройдёт по мосту с телегой, гружёной таким страшным количеством семейства тыквенных, то канаты попросту не выдержат и его гнездо будет завалено «Этой крупноразмерной зеленью». Харс же бегал между двумя уступами стараясь прекратить ненужную суматоху: скользя по веревкам к скалистому берегу и решая насущный вопрос, он возвращался на Галатею и спешил к следующему борту к противоположным лавкам. Эта нескончаемая вакханалия не смешила, но на удивление расслабляла и я незамеченный прошёл к себе в каюту.
Найдя нужный *анкерок, и опустошив его лишь на малую часть, я упал на кровать не снимая сапог и накрыл рукой глаза, стараясь притупить боль.
Где-то справо зашуршало, повеяло чужим запахом. Какого черта? Посторонний на моем корабле! Из под подушек блеснул гак. И я не вставая и не открывая глаз точно знал что держу острие у горла гостя.
- Одно движение, и я оставлю пару дырок в глотке. - Ответом стал всхлип. Пришедший не принёс с собой злобы, почуяв это я разлепил глаза.
Перед моей ложей сидела девка. Та самая, которую я оставил здесь во время атаки «Ардона». Испуганная, тоненькая мышь с влажной дорожкой на щеке. Её губы дрожали, видимо, она совсем не ожидала такой непредвиденной реакции.
- А-а-а, это ты... - равнодушие в голосе не прибавило мне благосклонности к этой низкой особе.
- Н-не убивайте! - пискнула рыжая, и рука сама опустила крюк.
Я тяжело вздохнул, ибо не успел даже что-то возразить, как шлюха сорокой затараторила о своей полезности.
- Заткнись, будь добра!
Она застыла с открытым ртом и вновь набрала в грудь воздух.- И! Да, пока можешь остаться, потом с тобой решу...
Не желая больше вести бесед я повернулся к ней спиной и провалился в сон, не выпуская из рук свое верное оружие, с которым не расставался вот уже двадцать лет.
Уже на второй день на Галатее, я боялся закрыть глаза. Гамаки всегда висели тесно. Кто-то спал на бочках, смрад щипал нос, обрывистый храп резал уши, а одного из пьянчуг вырвало совсем рядом у моего "спального места", но более того, страх напускал всего один человек. Он прослужил на судне семь лет и был доверенным лицом капитана. Толстый, потный, с редкой бородкой, островками растущей на шее и двойном подбородке. С пышными губами и маленькими глазками, он не выпускал меня из виду и щипал за зад оставляя маленькие синяки.
- Какой ты хорошенький и чистенький! - его бас звучал где-то рядом, а я замирал с враз вспотевшим лбом, боясь двинуться с места.
Он поджидал меня с частой периодичностью и лицо его розовело от сдерживаемых эмоций. - Такой щупленький и маленький! - его рука тянулась к моей корме и пальцы делали болезненный захват. - но на том его притязания заканчивались и сглотнув, он всегда отпускал моё тонкое тело, давая мне возможность наконец вздохнуть.
Бессонные ночи и напряжение давали о себе знать, оставленное лечение глаз неумолило кричало о своём резком окончании. Я честно силился над желанием провалиться в небытие, но сдался. Так скоро, так глупо, сдался даже не начав бороться, как и тогда в башне, показав, насколько слаб и негоден называться приемником своего Учителя.