— Все в порядке.
— Ты там надолго?
— Я сняла дом на три месяца, но не уверена, что смогу так долго здесь продержаться.
— Пожалуйста, пообещай, что позвонишь маме.
— Я и собиралась. Просто… не успела.
— Звонок много времени не отнимет — всего лишь несколько минут.
— Молли, не начинай.
— Я и не начинаю. Сама жутко спешу. Если сейчас не выйду, точно опоздаю на работу.
— Ну так иди.
— Если что-то понадобится, позвони.
— Обязательно. — Грейс знала, что сестра вот-вот положит трубку, но все же не удержалась от еще одного вопроса: — Молли?
— Да?
— Как у тебя это получается?
— Что получается?
— Ну, ты приезжаешь сюда, бываешь у Клэя в том… в том доме, обедаешь с Мэдлин, зная при этом, что…
— Я об этом не думаю, — оборвала ее сестра.
Но разве можно не думать? Человек, бывший их отчимом, мертв. С тех самых пор, как Грейс помогла Клэю стащить тело по ступенькам и положить в тачку, ей едва ли не каждую ночь мерещилось, что преподобный смотрит на нее через окно.
— Знаю, Мэдлин до сих пор надеется, что отец вернется однажды в город и преподнесет всем большой сюрприз, — продолжала Молли. — Но мы же с тобой понимаем, что его нет. Что он ушел навсегда. И что мир стал без него только лучше.
— Аминь, — пробормотала Грейс. — Да вот только не так все просто.
— Будет просто — надо только не забивать себе этим голову.
Неужели она это серьезно?
— А если кто-то догадается, что случилось на самом деле? В наше время старые дела раскрываются не так уж редко. Кто-то может наткнуться на машину в карьере. Или смерч вывернет из земли такое, что и представить страшно. Или появится заслуживающий доверия свидетель, который представит иную версию тех событий.
— Успокойся. Прошло восемнадцать лет. Все в порядке.
— Знаешь, в Стилуотере люди никогда ничего не забывают. Преподобного здесь почитали чуть ли не за святого. Никто ведь и понятия не имел, каков он на самом деле.
— Они не могут даже доказать, что он умер. Уж ты-то прекрасно знаешь, как работает наша судебная система.
Странно, от слов Молли легче не становилось. Сам факт, что они все еще скрывали случившееся много лет назад, беспокоил Грейс, служа доказательством того, что она осталась прежней и не стала тем, кем считали ее другие.
— Ладно, отправляйся-ка на работу.
— Поговорим позже.
— Хорошо. — Грейс положила трубку и, подойдя к окну, посмотрела на задний дворик. Судя по всему, родственники Ивонны вовсе не заботились о доме так, как его прежняя хозяйка. После ее смерти здесь ничего не чинили и не поправляли.
Ну, это дело поправимое и…
Грейс вдруг заметила черный внедорожник, остановившийся у забора в переулке.
— Ой! — Она отпрыгнула от окна. Заметил ли ее водитель? Вполне возможно. Вечером она завесила окно простыней, но посреди ночи сняла ее из-за духоты.
Грейс в смущении прикусила губу. Что же делать?
Впрочем, если кто-то ее и заметил, то многого с такого расстояния он не увидел. По крайней мере, она на это надеялась.
Натянув футболку и шорты и сунув ноги в кеды, Грейс спустилась вниз. Через часик можно будет позвонить матери и Мэдлин. А для начала стоит поработать в саду.
Рука дернулась, кофе выплеснулся на колени, и Кеннеди Арчер коротко ругнулся — в окне стояла обнаженная женщина. Дом Ивонны еще не выставили на продажу, поэтому он и не ожидал увидеть в нем кого-либо. И меньше всего черноволосую красотку. Тем более в половине седьмого утра. Судя по тому, с какой быстротой незнакомка скрылась из вида, она вовсе не собиралась выставлять себя напоказ. Но такое тело привлекло бы любого и, уж конечно, не оставило бы равнодушным мужчину, не знавшего женщин вот уже два года, с тех пор как умерла его жена.
— Папа? Ты в порядке?
Кеннеди прижал сотовый к уху. Надо же такому случиться: сын позвонил за пару секунд до того, как его привлекло движение в окне, а потом выплеснувшийся кофе обжег колени, и он, разумеется, не сдержался.
— В порядке, Тедди, — ответил он, пытаясь удержать растекающуюся по брюкам лужицу подальше от самой уязвимой зоны.
— Я не хочу сегодня оставаться с бабушкой, — понизив голос, сообщил сын.
Кеннеди и сам это знал. Хит, которому исполнилось всего лишь десять, неплохо ладил с Камиллой Арчер и почти никогда не жаловался. Но он был спокойный, терпеливый, внимательный — из тех детей, что склонны к интеллектуальной деятельности. Камилла всегда называла его «хорошим мальчиком».