Распадаясь на части и наслаиваясь друг на друга, в его памяти возникли фрагменты каких-то событий. Лица действующих в них людей он хорошо знал, он даже вспомнил обрывки некоторых разговоров, но никак не мог понять смысл их поступков и вспомнить их имена. Неожиданно бездна загромыхала взрывами, пулеметными и автоматными очередями. Откуда-то возник восточный дом, он запылал и взлетел на воздух. Затем из мрака выплыли горящие глаза шакалов и их леденящий душу вой. Желтые глаза зверей сменили крутые пики заснеженных гор и нестерпимо яркое, раскачивающееся, как маятник, солнце, из объятий которого неожиданно вырвался грохочущий черный вертолет и, спикировав, как коршун на добычу, выпустил огненно-дымные стрелы. Пронзив его, они тут же превратились в тысячи прыгающих огненных шаров, сжигающих его плоть…
От острой боли мужчина рванулся и закричал, но какие-то люди навалились на него и привязали ремнями к кровати его руки и ноги. На борьбу с ними он истратил остатки сил, и, стоило ему закрыть глаза, как опять вплотную подступила ревущая и взрывающаяся бездна. Через некоторое время она замерцала мириадами ярких звезд. Самая яркая из них вдруг сорвалась со своей орбиты и устремилась к нему. Приблизившись вплотную, она окуталась мерцающим пламенем, из которого шагнула красивая молодая женщина с длинными белокурыми волосами…
– Что бы ни случилось с нами, помни, Сармат, – мы с тобой одной крови! Одной!.. Помни… помни… – шептали губы женщины, и тихим скорбным светом светились ее синие, как северное небо, заплаканные глаза.
Кто это? – попытался вспомнить мужчина, но, как ни старался, не смог.
Скоро лицо женщины поглотило мерцающее пламя, а ненасытная черная бездна окрасилась в кроваво-красный цвет, превратившись в кратер вулкана. Он быстро наполнялся клокочущей раскаленной магмой, которая обдала мужчину нестерпимым жаром.
Страдалец не слышал ни причитаний доктора Юсуфа, суетящегося со шприцем у его постели, ни разговора склонившихся над ним двух похожих друг на друга людей, удивительно похожих, несмотря на то что на одном из них был белый медицинский халат, а на другом – мундир офицера пакистанской армии.
– Говорил же я тебе, дорогой брат Айюб, что эти русские собаки фантастически выносливы и живучи, – с превосходством старшего произнес офицер. – Мне рассказывали, что они в их ледяной Сибири, выпив целую бутылку водки, могут без последствий для здоровья провести ночь в сугробе.
– Вынужден это признать, брат Али-хан. Я совершенно не рассчитывал, что гяур когда-нибудь выйдет из комы, но, как видишь, Аллах почему-то простер свою безграничную милость и на него.
– Я сегодня же сообщу об этом полковнику Метлоу, – радостно потер ладони Али-хан. – Хотя, признаться, мне непонятно горячее участие ЦРУ в судьбе этого русского.
– Янки – прагматики… Они не станут вкладывать деньги в курицу, от которой не рассчитывают получить золотые яйца.
– Ты хочешь сказать, что если он выздоровеет, то принесет им гораздо больше долларов, чем они потратили на его лечение?
– Вот именно…
– Хм-м… В таком случае стоит сообщить Метлоу новую цену за пребывание гяура в нашей клинике, – отозвался Али-хан и самодовольно хохотнул. – Я назову такую цену в его зеленых долларах, что он лопнет от злости!
– Не забудь включить в нее компенсацию за риск, которому мы подвергались из-за его русского целых полтора года, – заволновался Айюб-хан, и на его лоснящихся смуглых щеках заиграл густой румянец.
– Не забуду! – Али-хан снова хохотнул.
Когда братья выходили из комнаты, доктор Юсуф бросил им вслед презрительный взгляд и тут же спрятал его за густыми черными ресницами.
Пешавар
5 марта 1990 года
Прильнув к решетке, мужчина с жадностью вдохнул весенний воздух и подставил солнцу изможденное, обезображенное шрамами лицо. Охранники за окном, увидев его, приветливо заулыбались, а седобородый Керим-ага, встав на металлическую лестницу, просунул сквозь решетку руку и протянул ему щепотку какого-то бурого вещества. Больной подозрительно понюхал вещество, не понимая его назначения.
– Терьяк… Еще его называют гашишем, или чаре, – оглянувшись по сторонам, пояснил охранник. – Это снадобье шайтана на некоторое время дает блаженство душе и отдых телу… Похоже, гяур, ты сейчас нуждаешься как раз в этом…
Щепотку бурого вещества Керим-ага сунул себе под язык и, закатив глаза, с наслаждением зацокал языком. Мужчина последовал его примеру, но его едва не стошнило.
– Какая гадость! – он с отвращением плюнул.
– Гяур не знает вкуса терьяка. А вчера я дал ему кусочек шербета, но он и его выплюнул. – Саид презрительно засмеялся. – Неужели в его нечестивой стране люди не знают вкуса терьяка и шербета?