На улице было безлюдно. Оно и понятно — утро после праздников. Двор засыпан мусором от всевозможных фейерверков и хлопушек. На горки Наташа не захотела. Предложила сделать большой круг по району.
— Папа, посмотри, — дочка показала на скамейку. Свернувшись, словно зародыш, на ней лежал мужчина.
Я стал теребить его по плечу, однако он не просыпался. Совсем молодой парень. Лет восемнадцати. Наверное, перебрал.
— Папа, его еще можно спасти? — твердила Наташа.
— Ну, конечно, ты чего, — я стал бить его по щекам. Он резко открыл глаза. — Вставай, так жизнь свою простудишь…
— Я не хочу быть здесь больше. Пустите меня домой! — Начал резко и громко кричать.
— Эй, парень, спокойно…
Глаза его на удивление ясные. Он как ни в чем не бывало встал и, не оглядываясь, пошел прочь.
— Папа, а что мы купим мне в магазине? — спросила Наташа, дергая меня за руку.
— А что ты хочешь?
***
Оказавшись в кукольном театре на спектакле «Чиполлино», я не мог отделаться от навязчивой мысли увидеть Надин. Мы не разговаривали уже несколько дней. Я скучал.
Куклы с детства казались мне уродливыми. Неестественные по своей природе, они не оживали у меня на глазах. Спицы, подведенные, к их конечностям, определяли действия персонажа, его механику, его эмоцию. Может быть, они слишком похожи на меня?
Мой брак сам по себе был театральной постановкой. Возвращаясь домой, я прятался за ширмой, откуда управлял собственным персонажем. Возможно, представление было неплохим, ведь в роли непритязательного мужа и заботливого отца я смотрелся органично.
Во всем нужен баланс. Работа главного хирурга требует доминирования. Над ситуацией, над персоналом, над обстоятельствами. Над всем. А дом служит отдушиной.
Я всегда был ведом женщиной рядом со мной. Моей природой так уж было заложено, а я не сопротивлялся. Как знать — вероятно, это есть любовь в ее самом чистом смысле. Довериться тому, кто будет тебя впереди.
Последний год Аня стала понимать: её жизненный путь не будет усеян ожиданиями, которые она нарисовала, встретившись со мной. Ее прыжок в спокойную и размеренную среду только в начале подарил эфемерное ощущение гармонии. Молодость, проведенная на качелях раздора и порывистой увлеченности, все больше указывала в прошлое, где, как ей теперь казалось, она жила по- настоящему. Ей так хотелось разорвать паутину бесчувственности, что Аня стала предпринимать попытки духовной диверсии нашего уклада жизни. Но ее провокации растворялись кислотой моего молчания.
Аня уже давно не одевалась красиво. Скорее, практично. Даже в ее гардеробе не было места свободе. Размеренной грации и легкости, в которую я мог бы влюбиться. Вместо этого — усохший мир двух параллелей, спящих рядом.
Что нас связывало? Дочь? Пожалуй.
Наверное, нас все устраивает. И это не самая плохая жизнь. А война человекоподобных овощей и фруктов даёт новую тему для семейных разговоров.
— А кто хуже, сеньор Помидор или принц Лимон? — шепотом спросила Наташа у Ани.
— Оба плохие, — ответила мать.
***
Ночь прервалась странным волнением в ушах. Звон нарастал. Протяжным металлическим гулом, по перепонкам передавалось ощущение чего- то ужасного. Мое сердце забилось, а по телу выступил пот. Я привстал. Аня спала. Закинув одну ногу на одеяло, она не чувствовала, что наша комната находится в опасности. С каждым ударом волна тревоги выталкивала наружу остатки сна.
— Мы сейчас умрем. Нам нужно выйти из комнаты, — крикнул я, расталкивая Аню.
— Что? — сморщившись, спросила она.
— Нужно выйти из комнаты. Срочно.
Ее глаза округлились. Она резко подскочила и побежала в комнату дочери. Я включил свет на кухне. Я подбежал в комнату к Наташе. Аня недоуменно смотрела на меня, ожидая дальнейших действий.
— Ей ничего не угрожает, ее комната в безопасности.
Аня поправила её одеяло.
На кухне я открыл окно и вдохнул свежий воздух. Смерть напомнила о своем присутствии одним касанием ладони до моего тела. Паника отступала. Четыре минуты назад мое сердце могло разорваться. Я очень четко это знал.
— Что это было? — спросила Аня, заметив, как мое дыхание восстанавливалось.
— Интуиция. Нам нужно было выйти оттуда. Иначе все…
Она не задавала вопросов и просто ушла в ванную.
***
Еду в квартиру Надин я заказывал. Она не любила готовить. Может быть, и не умела. «Женщина должна быть личностью, а не домохозяйкой», — часто повторяла она.
Ее новое увлечение растительной едой я воспринял, как всегда одобрительно. Надин здесь очень походила на Наташу, с энтузиазмом открывая что- то необычное в повседневных вещах. Справедливости ради, свои затеи она почти всегда доводила до конца.