- Нет, - снисходительно усмехнулась она, - она не о женщинах. Здесь вовсе нет женщин, имеются лишь ваши герои, выписанные на женском фоне. Мне очень жаль...
У меня слова застряли в глотке.
- И еще кое-что... Мне кажется, что в вашей пьесе главную роль играет не этот венгр...
- А кто же?!
- Рыбак. А вы даже не упомянули его женщину...
Издали, со стороны поросших кустами холмов, раздается тихий, издевательский смех. То ли это страж в темных очках насмехается над моей некомпетентностью, или это всего лишь ветер дает иллюзию подобного смешка?... Она права (со времени той самой истории с яблоком они всегда правы), но как я могу удовлетворить ее любопытство, если не смог удовлетворить собственного. В этом плане я совершенно беспомощен и уже объяснял это: Рыбака я вижу лишь тогда, когда рядом с ним Кишш, Туркулл, Вильчиньский или кто-либо из других моих героев. Этот человек небольшого роста и широкоплечий, массивный будто камень, которому может быть около пятидесяти лет, является воплощением тайны, некоей завуалированной эпопеи, которую можно прочитать по чертам его лица; словно железным клеймом их закрепили насилия, унижения и триумфы, их словно бы вырезали из легенд про одинокие небеса чудовищных пространствах, гудящих громах и дикой, жестокой земле, из мудрости и хитроумия столетий. Это лицо, перепаханная, а точнее - продырявленное морщинами, и наполненное некоей грубой силой, знаменующей лидеров и пророков, лицо профессионального бродяги, остающегося философом, инкрустированное двумя искрящимися агатами и губами, вызывающими впечатление шрама – прячет загадку, неопределенную словно чужой страх, словно запах чего-то, что только близится, неуловимую будто сонные предчувствия на рассвете, и, действительно, при всем этом совершенно неважно: имеется ли у Рыбака любовница или жена. Любовницей у него его Дело, а жена? "Женатый философ принадлежит только комедии", - заявил Ницше, ну а основная разница между моей книгой и комедией такова, что моя книга никакая не комедия.
Темные очки издалека перечат мне смехом, который ометает пейзаж между башней и изогнутыми словно арфы холмами... Неожиданно смех молкнет, и от склонов доносится лишь жалостный шум кустов, шеи которым сгибает восточный ветер. Спадают первые капли из двух туч с темными кругами под ними на беззащитном небе этих зарослей. Будет дождь...
ПРОДОЛЖЕНИЕ ВТОРОГО ТОМА – ПУНКТИРНО:
- Начало 1767 года. Русские приступают к решающей партии, сбивая среди магнатов и шляхты гигантскую оппозицию против короля и Чарторыйских. Главным агентом Репнина в этой игре является коронный референдаж[96], ксёндз Габриэль Подоский (вскоре, в награду его сделают примасом Речи Посполитой).
- "Переданный" Игельстрёму брат "Алекса", Дамиан Вильчиньский, становитя царским агентом. За ним следит любовница, которую ему подсунули русские.
- 4 марта 1767 года Репнин выкупает весь театр, приказывая поставить в нем французскую комедию, которую смотрит, сидя в зале только лишь с Изабеллой Чарторыйской и с сотрудниками своего посольства, что является антикатолической демонстрацией и что возбуждает возмущение в столице (4 марта была Пепельной средой[97]).Тем не менее, послу не удается влюбить Изабеллу в себя, она не желает быть его метрессой.
- Рыбак готовит покушение на Репнина, несколько раз сдвигая срок в связи с умножающимися помехами (первым из этих сроков бак раз было 4 марта – посла собирались убить в театре).
- Госпожа Люльер доносит Игельстрёму, что король сделался таким гордым потому, что получает деньги от лорда Стоуна.
- Июнь 1767 года. В Радоме по инициативе Репнина и под предводительством обожаемого шляхетской братией Кароля Радзивилла ("пана Любовника"), которого русские вызвали для этого из Дрездена, образуется Генеральная Конфедерация, нацеленная против короля (с требованием свержения с престола) и против партии реформ. Терроризованный Станислав Авгут вновь переходит на сторону русских, становясь безвольным слугой Репнина. В Польшуу вступают новые контингенты российских войск.
- Братья Вильчиньские встречаются в Варшаве. "Алекс"приютил Дамиана, вводя его в круг людей, работающих с Рыбаком.
- Осень 1767 года. В ходе обсуждений в Сейме происходит окончательное столкновение между Репниным и антироссийской оппозицией по вопросу иноверцев. Главным оппонентом посла стал краковский епископ Каэтан Солтык. После бравурной речи на Сейме ночью (13-Х-1767) Солтыка похищает солдатня Игельстрёма и вместе с тремя другими пленниками вывозит в Калугу. Решение о похищении Репнин, Игельстрём и король принимают в доме госпожи Люльер, а посредницей между ними становится Изабелла Чарторыйская
97
Пепельная среда — день начала Великого поста в латинском обряде католической, англиканской и некоторых лютеранских церквей. Отмечается за 46 календарных дней до праздника Пасхи. В католицизме в этот день предписывается строгий пост. В православии соответствует чистому понедельнику.