Мольер

ПРЕКРАСНАЯ АМАРАНТА

Итак, он понимает, что любит ее. Он хочет, чтобы она принадлежала ему одному. Он не может без нее обойтись. Мы уже говорили — Мольер не то чтоб отъявленный ветреник и ловелас, но и никак не образец добродетели. Он обманывал Мадлену с другими актрисами, которые, конечно, только того и ждали. Мадлена по доброте душевной, а может быть, сама занятая другими поклонниками, смотрела на это сквозь пальцы: Мольер всегда к ней возвращался. Они были не только и не столько любовниками, сколько друзьями, товарищами, делавшими одно дело. Как вела себя Арманда перед лицом страсти, которую она зажгла и, без сомнения, верила, что разделяла? Сопротивлялась ли она или, напротив, тащила старичка к алтарю? В Полном собрании сочинений Мольера есть такое любовное стихотворение — единственное, но, на наш взгляд, многозначительное:

«Пусть этой ночью ранит вашу душу
Амур, пусть на меня укажет он.
Я наконец ваш долгий сон нарушу.
Ведь жизнь без страсти все равно, что сон.

Не бойтесь опрометчивого шага.
В любви не столько зла, сколь мнится вам.
Когда вы любите, и зло есть благо.
Вы рады и страданью, и слезам.

Нет, зло любви заключено не в этом,
А в том, чтобы скрывать любовь свою.
О поделитесь же со мной секретом,
Который в вашем страхе узнаю.

Как это рабство не назвать счастливым?
Желанным этот не назвать закон?
Царите вы. Сердца подчинены вам.
Но никому Амур не подчинен.

К его бесчисленной примкните свите,
Пройдите, Амаранта, этот путь.
Пока любимы вы, мой друг, любите.
Года уйдут — обратно не вернуть».[132]

Амаранта, Арманда — нет сомнений, кому посвящены эти стихи. Привыкший к легким и недолгим любовным связям, Мольер, должно быть, страдал от нехотя данных и не сдержанных обещаний, от разбуженных и обманувших надежд. Он блаженствует и терзается, тревожится и верит. Он боится, как бы какой-нибудь белокурый красавчик-щеголь не отнял ее у него. Он знает, что силы будут неравны. На сей раз Гримаре говорит совершенно справедливо: «Невинное удовольствие от игры с ребенком сменилось у Мольера самой сильной страстью, какую может внушить возлюбленная».

Ведь это он сделал из мадемуазель Мену прекрасную Амаранту, из девочки, называвшей его «мой муженек», — остроумную, насмешливую девушку, слишком хорошо знающую цену своей красоте. Бедный Пигмалион, влюбленный в обольстительную и холодную статую, которую сам изваял!

132

Перевод Е. Кассировой.