Преподобный любил простоту и говорил: «Где просто, там ангелов со сто, а где мудрено, там ни одного»268. Говоря об одной страннице, он как-то заметил: «Да, Господь почивает в простых сердцах. Золото везде видно и везде проглянет, несмотря даже на угловатость; а другой, как ни кудрявься, все золотом не будет»269.
Преподобный Варсонофий как-то сказал послушнику Николаю: «Простота была во времена первого монашества в обращении аввы с учениками… Эта же простота была и при наших старцах в нашем Скиту. Потом, после батюшки о. Амвросия и о. Анатолия, эта простота стала исчезать. Теперь мне даже говорят, что я слишком просто обращаюсь. А я иначе как-то и не могу. Если же некоторые злоупотребляют моей простотой, то я не виноват. Не могу же я из-за некоторых стать в холодные официальные отношения ко всем»270.
Преподобный Никон писал в дневнике о простом и непритворном нраве старца: «Самые слова его речи дышат любовью, самою чистою нежностью... Так может относиться нежный любящий отец к своим детям. Простота обращения иногда поражает меня. Эта простота самая искренняя, сердечная, нисколько не оскорбительная, а напротив — вожделенная»271.
Таким же нравом обладал и основоположник оптинского старчества преподобный Лев. Однажды ученики спросили его: «Батюшка, как вы захватили такие духовные дарования, какие мы в вас видим?» Старец отвечал: «Живи попроще — Бог и тебя не оставит». Потом прибавил: «Леонид всегда был последним в обителях; никогда ни от какого поручения настоятеля не отказывался. В навечерие великих праздников другие, бывало, стремятся в церковь, а Леонида посылают на хутор за сеном для лошадей приезжих гостей, а потом усталого и без ужина посылают на клирос петь, и он безропотно повиновался. Старайся и ты так жить, и тебе Господь явит милость Свою»272.
Эта же мысль, но в несколько иной форме звучит в ответе старца будущему игумену Антонию (Бочкову). Тот в бытность свою послушником в Оптиной задал старцу ряд вопросов и прилежно записал их.
— Как легче спастись? Каким путем? Я о себе только спрашиваю…
Старец отвечал:
— Вообрази, что Господь Иисус Христос ходит по земле со всею Своею простотою, человеческою и евангельскою. Ходя при Нем, был ли бы ты лучше, нежели теперь?
Подумавши, я отвечал старцу:
— Полагаю, что остался бы по-прежнему, без особенной благодати Божией. Мало ли было последовавших Христу и отпавших…
Вопрос старца:
— А чем наипаче привлекается благодать Божия?
Ученик:
— Не ведаю, батюшка.
Старец:
— Если бы ты был, яко апостолы, простосердечен, то не скрывал бы своих человеческих недостатков, не притворял бы себе особенного благоговения, ходил бы не лицемерствуя, — этот путь, хотя как будто легкий, но не всем дается, не всем понятен. А этот путь ближайший ко спасению и привлекает благодать Божию. Непритворство, нековарство, откровенность души, — вот что приятно смиренному сердцем Господу. Аще не будете яко дети, не внидите в царствие Божие273.
Простота означает непритворство, несложность, цельность и отсутствие лукавства. Это не частная добродетель, а некое глубинное состояние души, лучше сказать, настроение души, которое сказывается во всем, что человек делает, думает или чувствует.
Святость всегда изобилует простотой, и простота необходима в молитве. Неслучайно многие оптинские старцы на вопрос, как молиться, указывали на простоту.
Преподобный Макарий в одном из писем наставлял: «Вы молитесь просто, не ища в себе высоких дарований, считая себя недостойною оных»274.
Преподобный Анатолий (Зерцалов) о молитве: «Начнем сначала. Приведем на память: как звать Бога! И будем детски звать Его, пока Он Сам не придет и научит всякой истине»275.
Преподобный Анатолий (Потапов) на вопрос, как молиться Иисусовой молитвой, ответил: «Просто от души взывай ко Господу; за простоту Господь пошлет сердечную молитву; взывай и взывай к Нему, и пошлет тебе»276.
Старцы учат, что в молитве надо быть простыми, молиться просто. Но что это значит на деле? Это можно увидеть, например, из поучений преподобного Иосифа, который как раз был простецом, читал одних лишь святых отцов277, был сдержан в слове и деле, и без вопрошания братии или паломников ничего не говорил278.
Преподобный Иосиф учил говорить молитву так, чтобы каждое слово было слышно отдельно279. И при этом не торопиться, а произносить слова неспешно, со вниманием280, заключая ум в слова молитвы281. Холодностью и окаменением во время молитвы призывал не смущаться — из этого совсем не следует, что молитва неугодна Богу. И что нужно понуждать себя даже к рассеянной молитве, ведь лучше сухим хлебом питаться, чем совсем без хлеба282.
Поучения не очень подробные, но они отражают саму суть вопроса. Старцы не учили молитве, потому что внешняя сторона молитвы второстепенна, а подробное изъяснение того, как молиться, сколько, как сидеть и прочее, могли только смутить новоначального и лишить его простоты.
Преподобный Амвросий говорил, что «все простое ближе к Богу, а мудреное и высокое отдаляет нас от Бога»283. Сложность в молитве и рефлексия вредят ей. При всяком наблюдении за собой во время молитвы человек раздваивается и лишается простоты. Попытка во время молитвы управлять ею, делать, как написано в книжке или как сказал известный старец, приводит к тому, что искатель молитвы постоянно себя судит и оценивает свою молитву во время молитвы. Он старается исправлять ее, управлять ею. Подобный навык вредит молитве, лишает ее цельности. Потому и говорится, что молитва дается простецам и, наоборот, ускользает от умных да премудрых.
Преподобный Анатолий (Зерцалов) учил, что человек должен быть целиком в молитве. Должен быть только молящийся и Бог. Когда же человек рефлексирует в молитве, то появляется взгляд на себя со стороны. И если во время молитвы мы оцениваем свои действия, то в этот момент забываем про Бога. Поэтому условия простоты в молитве — это условие полной устремленности к Богу до забвения себя.
Преподобный Анатолий объяснял: «надо так молиться Богу, чтобы между душой молящегося и Богом ничего не было и никого, только Бог и душа. Чтобы молящийся не чувствовал ни неба, ни земли, и ничего, кроме Бога, а то молитва будет несовершенная. Когда молишься под впечатлением хорошего пения или чтения, эта молитва еще не есть истинная молитва. Вот истинная молитва: пророк Илия положил голову на колени, молясь, и в несколько минут умолил Господа сменить гнев Свой на милость»284.
В «Слове о молитве Иисусовой» святитель Игнатий, бывший в новоначалии послушником старца Льва, писал: «Возвышеннейшее умное делание необыкновенно просто, нуждается для принятия в младенческой простоте и вере, но мы сделались такими сложными, что эта-то простота и неприступна, непостижима для нас. Мы хотим быть умными, хотим оживлять свое я, не терпим самоотвержения, не хотим действовать верою. По этой причине нам нужен наставник, который бы вывел нас из нашей сложности, из нашего лукавства, из наших ухищрений, из нашего тщеславия и самомнения в широту и простоту веры. По этой причине случается, что на поприще умного делания младенец достигает необыкновенного преуспеяния, а мудрец сбивается с пути и низвергается в мрачную пропасть прелести»285. Слова святителя хорошо поясняют капитальную проблему — молитва дается простым сердцем. Обретение этой благодатной простоты возможно на пути смирения.
Второй совет старцев: молитесь со смирением