Преподобный Анатолий считал откровение помыслов одним из краеугольных деланий в христианской благодатной жизни. Он писал: «Мне очень приятно, что ты приучаешься открывать свои помыслы. Если и впредь так будешь делать, то многих избегнешь бед и скорбей. Многие из-за этого едут за несколько сот верст, тратят последнюю трудовую копейку, с какими неприятностями, в стужу, постоялые дворы, нечего поесть и попить, а все для того, чтобы получить вразумление и облегчение. Прочти у аввы Дорофея об откровении помыслов. Даже великие старцы ходили к более старшим и опытным отцам научаться духовной жизни. Великий Антоний, будучи 95 лет, ходил к Павлу Фивейскому, которому было 115 лет. А мы с тобой что? Учись, дорогая моя дочка»373.
Преподобный Варсонофий говорил: «Враг ни на что так не восстает, как на старческое окормление: им разрушаются все его сети. Везде он старался его погасить — и погасил. Есть монахи, исправно живущие, но об откровении помыслов, о старчестве они ничего не знают. Поэтому без старчества во многих монастырях осталась одна только форма монашеского жития, одна внешность»374.
Преподобный Никон записал слова старца, что «проверка при Иисусовой молитве должна, главным образом, состоять в откровении помыслов… Например, помысл говорит: что ты так молишься, — надень вериги, только чтобы никто не знал. Наденет, и сразу самомнение: несмь, якоже прочии человецы... Я!.. И пойдет это “я” повсюду и все погубит. Открыть этот помысл следовало. “Нет, — скажут, — лучше быть посмиреннее, да укорять себя; не надо лучше никаких вериг”, — и спасен от самолюбия и возношения»375. Или бывает, что дело ерундовое и помысел говорит: «не беспокой старца, ты же знаешь, как поступить», но пересилит инок себя, придет на откровение помыслов — и все козни вражии рассыпалются376.
Откровение помыслов подразумевает наблюдение за своим внутренним миром, за тем, что человек чувствует и думает. Без такого самонаблюдения откровение помыслов не может иметь в жизни инока устойчивого основания. И потому в диалогах между преподобным Варсонофием и послушником Николаем мелькает тема проверки себя. О полезности такой практики пишут преподобные авва Дорофей и Петр Дамаскин, упоминает святитель Игнатий Кавказский. Проверка себя, по сути, является навыком внимательной жизни. Старец учил производить ее в сидячем положении, тратя на это примерно полчаса377. Он объяснял, что таковое делание приводит к познанию своих грехов, немощей и появлению покаянного чувства378.
Впрочем, никто в такой полноте не изложил учение об откровении помыслов, как преподобный Макарий Оптинский. Он ссылался на святого Кассиана, который пишет, что чрез откровение помыслов и недоверие себе рождается смирение379, и потому враг препятствует иноку смущениями и наветами на духовных отцов и стариц, учит одно открывать, а другое нет. Преподобный советовал: «Избегай всякой политики в откровении, но все говори, хотя бы и против нее [старицы] смущал тебя помысл; знай, что это от зависти вражией происходит, чтобы лишить тебя пользы»380. И если тебе кажется, «что хорошо, что я понимаю или хочу сделать; но оному не верь, а когда подтвердит мать Н., тогда прими за истину»381.
О пользе откровения помыслов старец приводил многочисленные свидетельства отцов и говорил, что образ монашеский есть образ покаяния и смирения, в котором должно держаться трех важных условий: иметь веру к духовному отцу (матери), иметь совершенное откровение помыслов и совершенное повиновение. А помыслы следует открывать все без исключения, «хотя бы оные казались и преходящими», ибо они «все оставляют в сердце след своего зловония»382.
В то же время откровение помыслов, совершаемое без должного покаяния, вызывает смущение и бросает тень на само это делание. Откровение помыслов хорошо, когда приносит пользу, а если нет? Преподобный замечал в одном письме: «Я потому напоминал вам об откровении, что надобно от оного искать пользы, а не кичиться только тем, что вот мы открываемся совершенно, а другие нет»383.
Иногда откровение помыслов становится пересказом своих немощей и грехов без основательного раскаяния в них. Сие дополняется пристрастным рассказом о поступках других на том основании, что помыслы о чужих грехах занимают ум и душу кающегося. В результате среди чад возникают взаимные неудовольствия, свары и неустройства.
Преподобный пишет одной сестре: «И какая польза будет от мнимого вашего откровения и моего окормления, ежели вместо мира и любви будет ненависть и вражда, ежели не явная, а тайная? Сие пишу на общий ваш счет»384. В другом месте старец замечает: «Многие порицают, да и правильно: что ученицы Леонидовы385, а не имеют смирения. Леонид ли тут виноват? Не учит ли он послушанию, терпению, самоукорению, откровению и смирению? Не достигают сего от своего нерадения и невнимания; делают, говорят и мыслят все противное наставлению и собственному их намерению»386.
Откровение помыслов тогда только благотворно, когда оно сочетается с другими добродетелями, такими как послушание, самоукорение и терпение находящих скорбей. «Я вижу, что вы плохо понимаете откровение, в чем оно состоит, — пишет старец одной монахине, — ведь не в том только, что открыть все, что есть на душе; но и даваемые советы принимать с верою и держаться оных, а не неверием помрачать»387.
Иногда старец готов был прервать переписку, видя, что откровение помыслов не приносит пользы, а только смущение и раздор388. Он учил одну монахиню, отягощенную маловерием приходившей к ней сестры: «Откровение и послушание ее должны быть с верою, что Бог возвещает то или другое о ней тебе; а не с требованием непременно того, чего она хочет или как хочет, чтобы с ней поступали. Принимая вражии помыслы, что другими лучше занимаются, сама себя оными мучит»389.
Этой же монахине он замечал, что откровение помыслов должно быть добровольным. «Когда Евтихия не находит пользы в откровении, не надобно ее к этому и нудить; без веры и произволения какая же будет польза? Когда кто с верою приходит, объясняет свои немощи, смиряется, Бог дарует и слово к пользе того; а ежели кто идет с сомнением и пренемоганием, когда что не по нем, то какая же тут польза может быть?»390
Таким образом, можно констатировать, что откровение помыслов действенно не само по себе, а при наличии самоукорения и послушания старцам или старицам. Без этого оно превращается в «разговор по душам», в откровенность без исправления.
«Пусть внимает в писания отеческия, которые я ей показывал, — объясняет старец, — откровение тогда пользует, когда соединено с послушанием, то приносит плод смирения; а откровение с требованием, чтобы было так, как и чего хочется, нимало не принесет пользы»391. Всегда ли нужен наставник в молитве?
Откровение помыслов не совершается без старца или наставника. В идеале он и должен быть наставником в молитве. Но всем ли нужен наставник?
Святитель Игнатий сетовал, что нет старцев, и предлагал жить по Евангелию и святым отцам. Он сам, несмотря на то что полтора года находился на послушании у старца Льва392, сформировался как монах и аскетический писатель не через послушание, а через изучение святых отцов.
Другой известный святой, писавший о молитве, святитель Феофан Затворник, хотя и советовался с опытными делателями молитвы, также не имел старца и наставника, но пребывал в общем послушании Церкви и священноначалию. Всерьез учиться молитве он начал уже в зрелом возрасте393. Такой путь закономерен — сначала надо образоваться деланием заповедей, исполнением церковных правил, сначала надо научиться жить по евангельскому духу и уже потом на этом фундаменте осваивать умное делание. Этот путь возможный, но непростой. Чистые души могут ему следовать, а человеку, вкусившему грехов, самостоятельное образование в отеческих писаниях весьма затруднительно, так как он имеет искаженные грехом понятия и отеческие наставления будет понимать превратно.