Скорби — это своего рода «награда» за молитву. Бог попускает их для утверждения в молитвенном подвиге. Старец Амвросий пишет: «Преподобный Марк Подвижник в слове о покаянии говорит: правое дело для начинающих, средних и совершенных есть: молитва, очищение помыслов и терпение постигающих нас скорбей. Без сих трех нельзя совершать и прочие добродетели. Да и самая молитва без очищения помыслов и без перенесения скорбей совершаться не может. В этой триплетенной верви, если где одна нить ее прерывается, там прерываются и другие нити»435.
В другом месте он приводит цитату из преподобного Исаака Сирина, который говорит, что Бог специально попускает святым немощи и страстные взыграния как повод для смирения и усиленной молитвы. Подвижников по временам одолевают страстные движения естества, оскорбления и гонения от людей, недуги и болезни, нищета и страшные бесовские наваждения. И все это бывает по Промыслу Божию, чтобы те смирялись и не впали в нерадение. Поэтому скорбные искушения хотя и неприятны, но крайне полезны подвижнику436.
Таким образом, недостаток смирения в нас восполняется по Промыслу Божию находящими скорбями, чтобы держать нас, во-первых, в непрестанном молитвенном усилии, а во-вторых, сохранять от возношения.
«А скорби собирай, как сокровище, ибо это очень способствует Иисусовой молитве, — пишет преподобный Анатолий. — А потому враг и научает, и подстрекает всех, кто только может досадить тебе. Я тебя предупреждал давно, что всякий христианин, чем больше держится за эту молитву, тем больше озлобляет диавола, не терпящего имени Иисусова и направляющего на такого людей, даже и близких. Я видел девицу, которую отец родной так возненавидел, что хотел убить. Только та проходила умную, чего тебе нельзя еще»437.
Преподобный Анатолий видел в скорбях милость Божию, которая ведет подвижника к преуспеянию во времена, когда жизнь в послушании для большинства стала невозможной. Он во многих письмах твердит: «Будь готова встретить скорби. Ибо всем, кому слюбится Иисусова молитва, враг никогда не оставит без отмщения, но непременно научит или старших, или младших, а уж пакостей непременно натворит»438. Но скорби не должны отвращать подвижника от молитвы, и каждый, кто примется за молитву, должен смиренно терпеть бывающие от этого искушения.
Преподобный Амвросий замечает, что эта особенность имеет свойство духовного закона, и всякое усилие в молитве, особенно умной и сердечной, «вознаграждается» от диавола. «Касательно умной и сердечной молитвы, к которой ты так расположена, скажу, — пишет старец, — что враг наш душевный не восстает так ни против какой добродетели, как против молитвы, в особенности умной и сердечной; всеми способами подвизает человека на гнев и на немирствие против других, которые по своему неразумию, а вместе по наущению вражию, мешают нам проходить внимательную жизнь. Блаженный Илия Экдик пишет: егда помолишься, якоже подобает, ожидай онех, яко не подобает, т. е. гневного возмущения»439.
Преподобный Варсонофий рассказывал про себя: когда начал творить молитву в миру, то спустя какое-то время начались «разные звуки, шелесты, шатания, удары в стену, окно, и тому подобные явления». Будущий старец стал для спокойствия звать к себе на ночь денщика. Но страхования не прекратились, и через четыре месяца он оставил молитву, о чем впоследствии преподобный Амвросий сказал, «что не должно было бросать»440. В таких случаях он учил: «Знай, как и сама ты читала в книгах отеческих, что ни против чего так враг не восстает, как против молитвы Иисусовой. Поэтому, как начала ты держаться молитвы Иисусовой, то и не оставляй ее, а продолжай, уповая на помощь и милость Божию»441. К сему добавлял и традиционное поучение о том как сносить искушения: «Во всяком искушении победа — смирение, самоукорение и терпение; разумеется, при испрашивании помощи свыше»442.
Не оставлять молитвы Иисусовой призывал и преподобный Анатолий: «А если оставишь молитву, куда тебя тогда девать? — вопрошает он. — Терпи. Это скоро все пройдет, и слюбится»443. При всей своей любвеобильности преподобный Анатолий, когда жаловались ему на скорби и болезни, не отступал от заповеданного отцами узкого пути спасения и старался пробудить в человеке бодренное настроение, всякое искушение обращая на пользу молитве. «Что это с тобою сделалось? — восклицает он в одном письме. — Я и понять не могу. Жар, зноб и все страсти. Очень, очень жаль тебя, бедненькую... Вижу, тебе пришло блаженное время лежать. Лежи. Лежи да молитовку твори: Господи Иисусе Xристе Сыне Божий помилуй мя грешную, немощную. А то, видишь, что может случиться: рада бы сотворить ее, да сил не хватит: затворены двери. И кто успел зажечь светильник свой, тот и ликует со сладчайшим и вожделеннейшим своим Женихом в неумолкаемом шуме празднующих. А светильник-то и есть эта молитва. Сердце — фитиль, молитва — огонь, а радость неизглаголанная в сердце молитвенном — действие Духа Святаго.... Потому-то я вас и увещеваю, и прошу: не дремите, не губите времени в смехах да шутках, невозвратимого времени; все эти временные утехи обратятся в уголь горящий, в омерзительное зловоние, в невыносимую темноту, а убежать будет некуда. И потому Господь сказал возлюбленным Своим: бдите и молитеся, да не внидете в напасть»444.
Впрочем, любые скорби всегда уравновешиваются Божественными утешениями. Бог не только посылает скорби на молитвенном пути, но в определенное время утешает подвижника. Так действует Божественная педагогика, ведь учитель молитвы — Сам Бог, и в любой скорби уже скрывается утешение, как зерно в земле, нужно только время, чтобы оно проросло. «Не забывай заповеданного тебе, — напоминает старец Анатолий. — Особенно — молитвы Иисусовой и толкования, что в скорбях сокровенна есть милость Божия. И чем, значит, больнее, чем глубже хватает за сердце, тем больше пользы для души, тем больше милости Божией»445.
«А что радость разливается в сердце — это я тебе, кажется, говорил, — бывает. Иногда Господь желает подвижника утешить, видя, что он уже изнемогает»446.
И хотя рассчитывать на это святыми отцами возбраняется, но Бог иногда подкрепляет утешительными действованиями в сердце. Это бывает не с каждым, а только с теми, кто действительно изнемог, близок к унынию, и Господь, видя его немоществующим, не склонным к высокоумию и возношению, подает ему утешение.
«Утешение твое молитвенное не новость. Я тебе раз, а может быть, сто раз твердил: потрудись, потерпи, а там Сам Бог утешит, — сообщает преподобный Анатолий. — Вот тебе объяснение: Господь привлекает к Себе строптивых и малодушных именно таким образом… А теперь ты сама видишь, что не всуе трудилась, и я тебя не обманывал. Это первая часть. А вторая последует после. Это утешение уверило тебя, что есть Бог и есть награда. Затем оно отойдет от тебя, и Господь будет глядеть на тебя, что ты: верная раба Его или лукавая, сластолюбивая, купленная раба, которая любит Господина только тогда, когда Он ее утешает. Вот ты тогда и покажи искреннюю любовь неподкупной невесты Его. Но это опять пройдет. И опять блеснет луч утешения. И так-то обучает Господь возлюбленных Своих. Но горе тебе, если ты вознесешься, как богачка, сущи нищая!»447
Но утешения не всегда и не всем полезны. Многие молятся всю жизнь и не сподобляются утешений, по крайней мере таких, какие показались бы им значительными. Опасность утешений состоит в том, что человек возрадуется и хотя бы частично, да припишет своим усилиям получение Божественного утешения. Это ведет душу к тайному возношению, которое в случае упорства подвижника может остаться неуврачеванным, и тогда последует прелесть. Понятие о прелести в учении оптинских старцев
Самое простое понятие о прелести заключается в том, что прелесть есть ложь вражия, которой человек поверил и обманулся. Такой неправо мудрствует, неправо действует, а в основании его прелестного состояния лежит самомнение. Подобное определение встречается у различных отцов. Преподобный Лев так пишет о прелести: «Самосмышление верует мнениям и мечтам, представляемым ему от всеобщего врага-диавола, — сие значит прелесть»448.