Есть два вида прелести. Одна — та, что у всех на слуху и понятие о которой сразу приходит на ум, когда кто-нибудь слышит о прелести. Первый вид подразумевает обольщение разными видениями, снами, явлениями мнимых ангелов, радостными ощущениями в душе и теле, которые человек принимает за благодатные, в то время как они суть действия духа лжи. Преподобный Макарий пишет об этом так: «Всякая прелесть, и сумасбродство, и всякое поругание бесовское, и всякие несбыточные и нелепые мечты, и представления основанием своим имеют или помысл о мнимом и ложном получении благодати, или самосмышление и клевету на других… и сокровенную злобу и памятозлобие»449.
Второй вид прелести обширнее первого или, лучше сказать, он включает в себя и первый вид прелести. К нему нужно добавить все заблуждения и неправые мысли, но не вообще все, ибо человек может заблуждаться в каких-то научных или общественных вопросах. В этом случае следует говорить о незнании или неведении. Прелесть же второго вида — это всегда неверное представление о самом себе, имеющая вид преувеличения, приписывания себе заслуг, особых качеств, умений и пр. К примеру, преподобный Макарий писал: «О молитве повторяю вам, что самое то, что думать иметь действие благодати от теплоты, уже есть прелесть»450.
Преподобный Лев так объяснял одной монахине происхождение ее прелестного состояния: «Верно, ты прежде времени старалась снискать безмолвие и проходила умную, но самочинную молитву, ища прежде времени высокого устроения и дарований, каковые даются проходящим только истинную молитву, и, между прочим, ощутив в сердце некое сходственное движение, принимала оное за благодатное; затем, услаждаясь им, пришла мало-помалу в таковое устроение»451.
Прельщенный обманывается о своих переживаниях, принимая их за благодатные, отчего разгорячается его кровь, и он наполняется высоким мудрованием о себе и своем подвиге. Поскольку же всякое мнение о себе, кроме смиренного, есть та или иная степень прелести, то очевидно, что развитие прелести, ее зарождение и умножение происходит на пути самоволия, самочиния и самосмышления, о чем прямо пишет преподобный Амвросий: «Святой Лествичник говорит, что для вступивших в монастырь первая и главная прелесть вражия есть самочиние, caмовериe и самоуправство»452.
К этому следует добавить и такую черту, как скрытность, ибо если откровение помыслов уничтожает вражии козни, то неоткровение способствует их умножению, о чем пишет тот же отец: «Ты, как видно, от неопытности и самочиния, по причине самомнения и скрытности характера, подверглась прелести вражией… В скрытности и самочинии основание прелести вражией, от нее же да избавит нас Господь»453.
Так описывает преподобный причины прелести в монастыре. В миру ситуация более опасная, так как любитель молитвы зачастую предоставлен самому себе, если и открывает он помыслы и происходящее с ним, то делает это эпизодически; а к тому же, в отсутствие опытных духовников он может легко заслужить похвалу за свое усердие и прослыть подвижником и молитвеником. Это еще больше укрепит его в тонком самомнении, даже если он будет стараться вести себя смиренно.
По этой причине преподобный Макарий и монашествующих, и мирян предупреждает об опасности искания Божественных дарований. «Ты ищешь жару в молитве — по безумию; ежели и подумаешь, что получила оную, то будь уверена, что это прелесть, — пишет он одной мирянке. — Ты исправь жизнь свою, будь смиренна, молись смиренно — Бог приемлет молитвы смиренных. А когда ты сама будешь давать цену своей молитве, то это уже прелесть»454. Первый путь развития прелести
Действие прелести не в том только заключается, чтобы держать человека в самомнении. С этого дело начинается, а потом бывают последствия. «Надобно опасаться прелести, которая есть многообразна, — пишет преподобный Макарий. — Или прельстив мнимою святостию, ослепит душевные очи, или по вспышке радостных и утешительных действий и лишась их, впадет в многоразличные страсти»455.
Как следует из слов преподобного Макария, в одном случае прелесть разивается в устойчивое заблуждение о собственной святости. А во втором прелесть сначала вспыхивает усладительными чувствами, а потом они гаснут, и человек бывает борим мучительными страстями.
В первом случае человек утверждается во мнении, что он подвижник, молитвенник или святой. Нередко он дерзает на большие подвиги, и поскольку верит в свою святость, то начинает вести себя так, как ведут святые, — учит, рассказывает о бывших ему откровениях, говорит непонятно, с разными многозначительными намеками и недомолвками, а если слушатели не спешат ему верить, испытывает к ним острую неприязнь.
Обстоятельно пишет о состоянии мнимой святости преподобный Макарий.
«Опаснее всего действие диавола против прельщенных мнением о своей святости. Люди такого рода… посредством подвигов телесных утончают природу чувственную и раскрывают в себе жизнь собственно душевную, хотя неверно направленную. Сие делает их способными к принятию впечатлений частию духовных, а потому и дух злой становится ближе к ним»456.
После этого невидимые духи внушают человеку разные вздорные и восторженные мысли, наполняют душу мечтательными видениями, пока не делают такого человека послушным себе. Прельщенный становится врагом всякого, кто не принимает его баснословные мнения за истину; одновременно с этим растет его самомнение457.
Тяжелейший вид прелести связан с сознательным служением силам зла, обычно еще до покаяния. Если человек интересовался оккультными практиками, занимался волхвованием, то таковой и после обращения ко Христу остается в опасности прельщения от злых духов. В Оптиной пустыни был случай, когда одному бывшему фельдшеру, в миру связанному с колдунами, явился бес в чувственном образе. Инок прибежал ночью к старцу Амвросию и рассказал, как все было.
«После вечернего правила я захотел лечь, как вдруг вижу — сидит у меня какой-то человек, уже преклонных лет. Двери у меня крепко заперты, следовательно, войти никто не мог. Я догадался, что это бес. А он говорит мне:
— А ведь ты очень неблагородно поступил: был нашим другом, мы сообщали тебе уже некоторые тайны, и вдруг ты все бросил и привязался к этому старичишке.
— Что же мне делать? — спрашиваю.
— А вот что: как ты бросил нас, так брось и его. Только пожелай, и я тебя в одно мгновение перенесу отсюда к твоему бывшему наставнику.
— Да у меня шубы нет, а на дворе мороз.
— Не беспокойся: и лошади, и шуба — все есть.
— Скит заперт.
— Перелезем через ограду, а там уже тройка ждет.
— Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго, — воскликнул я, и бес моментально исчез.
Когда отец Амвросий выслушал монаха, то сказал:
— Хорошо, что ты пришел, у тебя был бес восьмилегионный, силы страшной, и почти никто не избавляется от него.
— Как же я от него избавился?
— Господь возвестил мне, что ты в опасности, и я встал на молитву. Слава Богу, что ты вспомнил Его страшное и святое имя, и изгнал им беса»458.
В данном случае инок не прельстился и по молитве старца избежал смертельной опасности, но из церковного предания известно, что многие в подобных ситуациях верили духу лжи и впадали в прелесть. О тех же, которые погибли в сходных обстоятельствах, мы и сказать ничего не можем, так как погибшие унесли с собой на тот свет тайну своего падения.
Прельщенные по действию злых духов могут испытывать мятежную радость, которую они принимают за благодатную, но по тому беспокойству и тревоге, которые ее сопровождают, можно определить, что она от врага.
«Сама пишешь, что иногда находит на тебя какая-то мучительная, необузданная, растрепанная, свирепая радость диавольская, которая тебя ужасно утомляет, и что всякая скорбь душевная отраднее этой безобразной радости, — читаем в одном письме преподобного Амвросия. — Сама теперь видишь, что эта радость с противной стороны; но вместе знай, что эта растрепанная радость находит не без причины, а видно, было когда-нибудь, что ты по неопытности и неосторожности принимала обманчивую и прелестную радость за настоящую»459. Второй путь развития прелести