Совет держать внимание ума в персях весьма важен, но есть одна опасность. О ней пишет преподобный Анатолий: «Я тебя не один, а много раз предостерегал: когда будет утверждаться молитва, отнюдь не спускай внимания вниз. Иначе блудная страсть замучит. И это не есть прелесть, а дело естества, происходящее от неправильного умного делания. Вот если бы ты эту сладость приняла за благодать, тогда была бы прелесть. А теперь еще можно поправить дело. Тем больше, что ты сама сознаешь путаницу. А исправление начни с того — не спускай вниз внимания, а держи ум в средине сердца. А если он у тебя уж повадился лазить вниз, то оставь на время и займись чтением»143.
Но хотя старцы и учат держать внимание ума в персях, они запрещали специально отыскивать сердечное место. Преподобный Анатолий писал: «Сердечного места упруго отыскивать не должно: когда возрастет молитва, она сама отыщет оное. Наше старание — заключать ум в слова “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя”. Святитель Димитрий учит: “где ум, там и сердце”144».
«Упруго отыскивать» — это значит прилагать волевое усилие, пытаться умом войти внутрь сердца, войти во внутреннюю клеть. Однако сердечное место имеет духовное измерение, оно неощутимо обычными органами чувств, поэтому войти в него волевым усилием невозможно. Установиться молитва может только по мере очищения сердца от страстей, когда человек будет готов к этому. Но иногда опыт сердечной молитвы человек получает благодаря обстоятельствам. На вопрос одного из учеников, всем ли дается умная молитва, старец Лев отвечал: «Кого посетит Господь тяжким испытанием, скорбию, лишением возлюбленного из ближних, тот и невольно помолится всем сердцем и всем помышлением своим, всем умом своим. Следственно, источник молитвы у всякого есть; но отверзается он или постепенным углублением в себя, по учению отцов, или мгновенно Божиим сверлом»145.
Обычный путь — это путь постепенного углубления в себя, сосредоточения на внутреннем человеке, борьбы со страстями и рассеянностью. Этот путь не сразу приводит к результату и его нельзя преодолеть одним рывком или секретной техникой молитвы. Потому старцы и не советуют искать сердечное место — человек его все равно не найдет, а от чрезмерного и бесполезного усилия впадет в уныние, так что станет ему «последняя горше первого».
Старцы возбраняли даже молиться о том, чтобы ум сошел в сердце. Преподобный Амвросий по этому поводу отвечал одной молитвеннице: «Описываешь в своем письме, как помысл понуждал тебя молиться, чтобы Господь ввел ум твой в сердце. Но ни у кого из святых отцов не видим, чтобы кто-либо из них молился подобною молитвою. Полезнее молиться со смирением так: Господи! якоже веси, помилуй мя! Имиже веси судьбами устрой о мне полезное! Нам заповедано Господом молиться: Отче наш! да будет воля Твоя. Но нигде не сказано, чтобы можно было молиться так: да будет воля наша!»146
От усилия держать внимание в персях, то есть в груди, неминуемо возникает физическое напряжение, иногда переходящее в болезненные ощущения. Преподобный Анатолий писал: «Молитву умственно держать можно и по болезни, и по немощам, и по случаю народа, и в службе. Только от этого иногда голова болит, но что же делать? За то слюбится. Тысячу раз слюбится. Ты старайся держать мысль с Иисусом не в голове собственно, а направляя несколько к персям. Тогда, конечно, грудь заболит, но без этого нельзя. Бог наш огнь поядаяй есть. И где нечисто — там и больно. Такая боль за недостоинство посылается, но со временем пройдет»147.
То же самое происходит и от усердной устной молитвы. «Иисусова молитва, когда прививается, то непременно у всех страстных сопровождается болями, — замечает преподобный Анатолий. — От устной болят прежде всего губы. Это пройдет»148.
Другое затруднение, которое разъясняли старцы, касалось мечтательных видений на молитве. Они учили, что ничего принимать нельзя, и что бы ни происходило — внутри ли, снаружи,— прилежать молитве. «Пишешь, что как-то почувствовала, что сверху свет блеснул, что от слов молитвы Иисусовой блеск бывает и т. д., — пишет преподобный Амвросий. — Ничему этому не верь; все это мечтательность, которую должно отвергать. Во всех твоих искушениях старайся удерживать молитву»149. Мечтательности особенно способствует, если молитвенник придерживается неправильного образа молитвы, то есть представляет Бога или святых в своем воображении, старается взойти умом на небо, чувственно его представляя. Это воспрещалось еще древними отцами. Преподобный Амвросий писал: «Образ молитвы с видением и возношением ума на небо могут употреблять только бесстрастные, долгим временем и подвигом, паче же смирением и помощью Божией, очистившие себя от примеси страстей; а для новоначальных и немощных это весьма опасно и доводит до прелести вражией, при которой подвергаются неподобным немощам и увлечениям»150.
Как видно из ряда писем, иноки или инокини, находившиеся под руководством оптинских старцев, брали благословение на умную или сердечную молитву. На этот вывод наталкивают как многочисленные упоминания об этом предмете самих старцев, так и соответствующие места в письмах. Так, преподобный Амвросий замечает в одном письме: «Тебя враг смущает разными недоумениями. Отцы святые советуют не страшиться, призывая имя Божие, тем более что не самочинно, а по благословению начала ты дело сие»151.
В другом месте он прямо делает выговор одной сестре за самоволие: «Ты о многом меня спрашиваешь, а забываешь то, что я тебе говорил лично. Помню, что я тебе не советовал проходить умную молитву, а творить сию молитву по твоей мере устно»152.
Старцы весьма часто запрещали творить умную молитву тем, кто уже приступил к ней. Преподобный Лев писал: «Мысленно творить оную оставляйте, а устно сколько можно проходите со смирением»153. Много таких мест и у преподобного Макария. «Советую Вам оставить занятие умною молитвою, — пишет старец одному мирянину, — как делание высокое, несообразное ни с Вашим душевным положением, ни с внешними обстоятельствами»154.
Преподобный Анатолий писал одной юной сестре: «Говорил я батюшке [старцу Амвросию] о твоей молитве, которая начинается в церкви и переходит в сердце. Он ответил, что молоденьким это нейдет. А надо тотчас творить устами»155.
Почему старцы не разрешали творить умную молитву тем, кто уже встал на этот путь, тем, у кого она как будто получалась? Причин несколько. Означенная сестра, у которой устная молитва сама переходила в сердечную, в другой раз спрашивала преподобного Анатолия, как избавиться от блудных помыслов156. Очевидно, что проблема с блудной страстью могла бы усугубиться при сердечной молитве, и потому старцы рекомендовали молоденькой сестре молиться устно.
В более общем случае запрет на занятия умной молитвой был связан с несоответствием душевного устроения и внешнего положения тем требованиям, которые предъявляет эта молитва. Об этом ясно сказано у того же преподобного Амвросия: «Такая молитва требует наставления, безгневия, молчания и смиренного самоукорения во всяком неприятном случае»157.
Под наставлением старцы подразумевали наличие наставника. Всякий же гнев опустошает душу, за ним скрывается осуждение, неприязнь к другому человеку, нетерпение, а главное — безмерное самолюбие и гордость. Имеющий все это не может молиться умно, так как гневные всполохи его потревоженного самолюбия, подобно молниям, разрушают всякую тишину и мир в душе.
Молчание необходимо для ограждения себя от рассеяния, празднословия, осуждения и того, чтобы входить в человеческие дела и расчеты. Молчание устраняет человека от новых впечатлений и известий. «Когда на одну сторону положишь все дела жития сего, а на другую молчание, тогда найдешь, что оно перевешивает на весах»158, — говорил преподобный Исаак Сирин.
Наконец, смиренное самоукорение есть делание, в котором человек в любом неприятном случае считает виноватым одного себя и через это всегда сохраняет мир и невозмутимость.