ГЛАВА VII
Рейн
Я запихиваю все мысли о моей матери обратно в крепость под названием «Дерьмо, о котором никогда больше не буду думать, потому что все это не имеет значения, и мы все умрем», поднимаю разводной мост и поджигаю эту гадину.
Осталось три дня.
Когда я забираюсь по лестнице наверх к своему шаткому старому домику на дереве, то понимаю, что снаружи уже начинает темнеть.
Еще два с половиной дня.
Все, что мне нужно сделать — это не думать об этом еще два с половиной дня, и тогда больше никогда не придется о ней думать.
Я принимаю еще одну таблетку, когда жду, пока Уэс поднимется по лестнице, просто чтобы убедиться, что это дерьмо останется крепко запертым.
Я забираю у него сумки, пока он залезает наверх.
Домик на дереве не ахти какой — просто гниющая фанерная коробка с парой грязных кресел-мешков и старым бумбоксом внутри. Но, когда я была ребенком, это был за́мок Золушки, пиратский корабль Джека Воробья и невидимый самолет Чудо-женщины — все вместе взятое.
Потолок такой низкий, что Уэс даже не пытается встать — просто подползает к мягкому креслу. Он расслаблен и непринужден.
Красавчик вытягивает перед собой длинные ноги и скрещивает их в лодыжках, роясь в пакетах с продуктами. Его ноги почти вылезают наружу. Это напоминает мне Алису в Стране чудес, когда она слишком быстро выросла и застряла в доме Белого Кролика.
— Итак, — говорю я, плюхаясь на мягкий мешок рядом с ним, пока он сосредоточенно работает с этим чертовым консервным ножом, который сегодня уколол меня в спину, — у тебя там есть что-нибудь, не похожее на собачий корм?
Уэс, не поднимая глаз, протягивает мне один из пакетов.
Я вынимаю палочку вяленой говядины и жестом указываю ею на громоздкий приемник:
— Слушай, а ты не хочешь послушать музыку? Я думаю, что у меня здесь есть старый мамин диск Тупака. Это, конечно, не Джастин Бибер, но…
Уэс ухмыляется моей шутке и кладет в рот кусок картофеля:
— Береги свои батарейки. У нас не долго будет электричество.
Его утверждение тут же стирает улыбку с моего лица.
А, ну да. Апокалипсис. Супер!
Я смотрю на испачканную одежду Уэса, когда он начинает вытаскивать куски говядины, моркови и картофеля из банки пальцами, как голодный енот; отмечаю грязные волосы, полное отсутствие личных вещей.
— Так… — я делаю вид, что пытаюсь открыть пакет с вяленым мясом. — Откуда ты?
— Отсюда, — говорит Уэс между укусами.
Я смеюсь:
— Ты совсем не отсюда. Я прожила здесь всю свою жизнь и никогда раньше тебя не видела.
Уэс бросает на меня взгляд, который говорит, что ему не нравится, когда его называют лжецом, а затем невозмутимо говорит:
— Я жил здесь до девяти лет. А затем… переезжал с места на место.
— Правда? У тебя все еще есть семья здесь?
Уэс пожимает плечами и возвращается к своей баночной трапезе.
— Не знаешь? А у кого ты остановился? — Мясной ломтик по-прежнему не тронут.
Почему я так нервничаю, разговаривая с этим парнем? Он всего лишь парень. Возмужалый и мужественного телосложения. Ладно, он гребаный мужик, и я его не знаю, и у него есть пистолет, и Уэс в настоящее время мой единственный источник пищи, которая не является жидкостью с сахаром.
— У тебя.
Подожди. Что?
— О, нет. Ты не можешь остаться со мной. Ты что, блять, шутишь? Мои родители…
— Не там, — Уэс указывает на мой дом кусочком говядины, зажатым между большим и указательным пальцами. Затем он бросает его в рот и указывает на пол, — здесь.
— О, — я немного расслабляюсь, совсем чуть-чуть, — тогда ладно.
— А я не спрашивал, — бормочет Уэс, жуя и доставая из банки морковку.
— А где твои родители? — интересуюсь я, все еще пытаясь собрать все кусочки воедино.
Уэс отбрасывает влажный оранжевый овощ.
— Я никогда не видел своего отца, а моя мать за решеткой.
— Вот черт. Мне жаль.
— Не надо. Она заслуживает худшего, — говорит Уэс бесстрастным голосом, пока выуживает картошку.
— А братья или сестры?
Его раздраженные глаза впились в мои, но только на секунду, прежде чем он вернулся к своей еде.
— Нет.
— Тогда почему…
Уэс резко вскидывает голову.
— Я вернулся, потому что в детстве нашел здесь бомбоубежище. Ясно? Там, в лесу, — он делает глубокий вдох через нос и выдыхает. Когда парень продолжает, его голос становится чуть менее агрессивным. — Мой план состоял в том, чтобы найти его сегодня днем, после того как раздобуду припасы… Вместо этого я упустил световой день в поисках твоей задницы.