Я улыбаюсь, все еще прижимаясь щекой к его спине, и гадаю, как он пахнет. Все, что могу унюхать — это запах разлитого бензина из разбитых и брошенных машин, вокруг которых мы петляем на предельной скорости. А также аромат случайного переполненного мусором бачка.
Налево, направо, налево, налево, направо.
Плавное движение и хриплый рев мотора возбуждают и успокаивают одновременно. Я хочу, чтобы это длилось вечно, но через несколько мгновений мой шофер замедляет ход и поворачивает направо, въезжая на стоянку «Хаккаби Фудз».
Кто-то нарисовал букву F поверх H с помощью баллончика на вывеске, так что теперь она читается: «Факкаби Фудз», но я слишком взвинчена, чтобы восхищаться своим творением.
Продуктовый магазин? Нет, нет, нет, нет. Так вот почему он взял меня с собой? Чтобы предложить девочку ради еды? Вот дерьмо!
Парковка почти пуста, за исключением нескольких мотоциклов и нескольких грузовиков доставки, которые либо застряли, либо были угнаны. Мы останавливаемся рядом с хлебным фургоном, и я чувствую, как кровь начинает пульсировать в моем теле.
Я собираюсь это сделать. Сейчас или никогда. Вот…
В ту же секунду, как мы припарковались — перекидываю ногу через замызганный байк и мчусь к шоссе. По крайней мере, представила, что бегу. Как скоро пытаюсь это сделать, то вспоминаю, что из меня слегка вышибли дерьмо, и я могу лишь ковылять.
Отхожу примерно на десять футов, когда пара больших рук хватает меня за талию, и под моей рукой появляется голова с блестящими каштановыми волосами. Одним движением лайфер выпрямляется, и моя поясница ощущает его плечо.
Я кричу и цепляюсь за его голову обеими руками, когда мой мир переворачивается.
— Нет! — кричу я. — Опусти меня! — молочу его руками и ногами. — Иди на хуй! — Я брыкаюсь и дергаю его за волосы обеими руками.
Внезапно лайфер сгибает колени, и его плечо врезается мне в почку.
— Блять, хватит! — каждое слово этого мудака прерывается тяжелым дыханием, когда он пытается удержать мое извивающееся тело.
— Я не пойду туда, — пыхчу я, — и ты не можешь меня заставить. Лучше умру с голода, а-а-а! Ой! Уф!
Теперь этот ублюдок идет обратно к немытому сто лет мотоциклу, и с каждым шагом его плечо все глубже врезается мне в спину.
Он ставит меня на ноги между своим мотоциклом и хлебным грузовиком, а затем разворачивает лицом к себе. Его железная хватка переместилась с моей талии на плечи, его волосы рассыпались по лицу, а глаза сузились от досады.
— Мне нужна еда, — выплевывает он сквозь стиснутые зубы, — и у них она есть. Ты поможешь мне ее достать. Теперь заткнись и слушай меня, а я позабочусь, чтобы мы убралась оттуда вместе с твоей маленькой драгоценностью в целости и сохранности.
Я закатываю глаза:
— Драгоценностью? Пфф. Это дерьмо исчезло с восьмого класса (соответствует возрасту 13–14 лет).
Капитан Важная Задница полностью игнорирует мою отлично подобранную шутку и пристально смотрит на желтый логотип группы «Двадцать один пилот» на черной толстовке:
— А у тебя под ней есть рубашка?
— Мм… да.
— Заправь ее.
Я усмехаюсь, но остроумный ответ распадается на пылинки у меня во рту, когда парень снимает свою гавайскую рубашку. Там, где я ожидаю увидеть тело подростка, нахожу волнообразный мускулистый торс мужчины. Взрослый мужик с настоящими бицепсами… и татуировками на этих бицепсах… и пресс, который могу сосчитать даже через его ребристую майку.
Я чувствую, как физически отстраняюсь от него. Парни — это весело. Парни — мои друзья. С ними я могу справиться. Но с мужчинами…
Мужчины пугают меня до чертиков.
Особенно те, что в этом городе.
Я смотрю, как он снимает свою коричневую кожаную наплечную кобуру. Пистолет внутри, должно быть, тяжелый, судя по тому, как проступают вены на его руке, когда он оборачивает ремни вокруг оружия и запихивает его в нишу для колеса хлебного грузовика. Безоружный мужчина расправляет свою синюю цветастую рубашку, а я быстренько возвращаюсь к своему занятию — заправляю майку.
— Ты готова? — его взгляд падает на поясные завязки моих клетчатых пижамных штанов, которые я затягиваю в тугой узел, чтобы удержать рубашку.
— Нет, — огрызаюсь, глядя на него сквозь ресницы.
Он закатывает глаза, прежде чем заправить растрепанные каштановые волосы за уши. Это движение настолько сладостно, что я почти забываю обо всех татуировках и мышцах. Он снова становится парнем.