Похититель не обратил внимания на женщину в соломенной шляпе — его отвлекало кое-что другое. Он сосредоточенно нажимал кнопки на каком-то устройстве, вделанном в рукав. И вдруг его элегантная черная куртка раздулась. Она стала совсем другой — как бутон, внезапно распустившийся в пышный цветок. Из гладкой и блестящей куртка сделалась толстой и потрепанной.
— Видимо, ему известно что-то, чего не знаем мы, — сказал Рокки, надел свою стеганую куртку и замотался шарфом. Похититель засунул младенца, уже переставшего плакать, еще глубже под куртку и накинул на голову капюшон. Потом посмотрел на кристалл, прикрепленный у пояса. Молли сосредоточилась на своих камнях.
— Пошли. — Она выбросила из камней невидимое лассо. В тот же миг таинственная сила выдернула ее, Молли и Петульку из этой реальности и потащила вперед через время.
И снова теплые ветры времени коснулись ее щек, мир вокруг подернулся дымкой. Небо над головой непрестанно меняло цвет. Солнце и луна проносились по небесам, как кометы, день и ночь сменяли друг друга, будто в калейдоскопе. За стенками их защитного пузыря бушевали грозы, лили дожди, потом вокруг надолго потемнело. Куст, видневшийся перед ними, взметнулся вверх, превратился в колоссальную гору листвы, потом исчез и сменился деревом, которое росло и росло, его ствол делался толще с каждой секундой. И потом мир материализовался.
Это был уже совсем другой мир! Молли второпях прикинула, что они переместились в будущее еще лет на сто пятьдесят. На смену жаркой погоде пришел сырой, промозглый холод.
Дрожа, Молли сняла с пояса куртку и надела ее. Петулька в рюкзаке заерзала.
Станция перед ними тоже изменилась до неузнаваемости. Здание обрело овальную форму. Перед ним росли сосны и угрюмые хвойные деревья. Поля, раскинувшиеся вокруг, были покрыты снегом и раскисшей глиной. Виноградные лозы и оливковые деревья исчезли без следа. На их месте росли приземистые морозостойкие колючки.
— Как в другой стране очутились, — прошептала
Молли, стуча зубами. — Куда делась та жара?
— Не знаю. Чудеса какие-то. Но скорее! Он куда-то пошел.
Друзья поспешили за чубастым похитителем. Вокруг них стояли люди с бледными лицами в длинных толстых пальто.
— Где васы теплые култки? — спросила старушка с сильным китайским акцентом и одернула свой собственный зеленый меховой плащ. — В таких налядах вы подхватите глипп. А глипп — это отень опасно! Нам больсе не надо эпидемий, хватит!
Молли кивнула ей, не сводя глаз с похитителя. Тот вошел в яйцеобразное здание.
— Вы совершенно правы, — рассеянно отозвалась она. — Но яйцо — оно всегда яйцо, — невпопад ответила она и вместе с Рокки торопливо пошла за похитителем.
Внутри здание вокзала оказалось светлым и просторным. Через ржавые решетки в полу вырывался теплый воздух, из громкоговорителей под потолком доносилась причудливая музыка, похожая на китайские мелодии с примесью кантри и западного рока. Неподалеку от входа металлический киоск под вывеской «ВАН» рекламировал свое угощение:
ЗЕЛЕНЫЙ ЧАЙ, ЛАПША, МАРИНОВАННЫЙ ИМБИРЬНа черных экранах высоко под потолком перемигивались электронные числа и слова. Незнакомец изучил одно расписание, повернулся к другому. Побоявшись, что в следующий раз он посмотрит прямо на них, Молли и Рокки проворно нырнули в зал ожидания — просторную комнату со стеклянными стенами. Там они вжались в кресла, мечтая стать невидимками.
Молли засунула руку в рюкзак Рокки и погладила Петульку.
— Прости, Петулька. Скучно тебе там, да? Надо было оставить тебя дома. — Петулька лизнула ей руку и тихонько заворчала.
Молли подняла глаза. На скамейке напротив сидели две девчонки-подростка. На них были непромокаемые куртки из какого-то материала вроде бархата и остроносые ботинки, плотно соединенные с низом широких брюк. Целиком одетые в черное, девчонки походили на вампиров, но у той, что потолще, волосы были зелеными, а у другой — розовыми, и у нее во рту блестел золотой зуб. Девчонки захихикали.
— Что ограбила гардероб своей бабушки? — спросили они, ехидно улыбаясь. — Хочешь ввести моду на стиль ретро? Думаешь, отстой — это круто?
Молли впилась в болтушек ледяным взглядом. Удивительное дело, подумала она. Грубость во все века остается грубостью.
— А что, разве это так плохо — выглядеть не такой, как все? — с вызовом парировала она. — Или вы просто боитесь отличаться от других?