Но она не поднесла стакан к губам.
— Что ты натворил? — подавленно спросила она. Глядя в сторону, он промолчал.
Ханна прижалась к нему.
— Мне все равно, что ты сделал, — прошептала она. — Я боюсь за тебя... Поцелуй меня.
Он обнял ее и поцеловал в губы; поцелуй был красноречивее десяти фраз. Она пылко, отчаянно обнимала его... и вздрогнула, услышав звонок в дверь.
Коплан высвободился и пошел открывать.
На пороге стоял старший инспектор Чепс. Глядя на Франсиса, он произнес традиционную фразу:
— Мистер Делькруа, прошу вас следовать за мной. Правосудие хочет заслушать вас в качестве свидетеля. Возьмите с собой документы, удостоверяющие личность.
— Хорошо. Я к вашим услугам, инспектор.
Он снял с вешалки плащ и посмотрел на Ханну, вытиравшую слезы.
— Прежде чем ты уйдешь... — прошептала она, — я хочу тебе сказать, что любила тебя... по-настоящему.
Он сдержанно кивнул, пожал ей руку и пошел к двери, бросив:
— Прощай, Ханна!
Он спустился вниз впереди инспектора.
Перед дверью дома стоял черный «бентли». Переднее сиденье занимали два полицейских в форме. Чепс открыл дверцу, пропуская Коплана, сел рядом, и лимузин тронулся.
Всю дорогу Чепс не раскрывал рта, а Франсис с философским интересом разглядывал улицы.
«Бентли» остановился во дворе здания спецотдела криминальной полиции. Двое агентов заняли позицию по бокам Коплана, едва он вышел из машины, и вся группа направилась в кабинет старшего инспектора.
Чепс снял шляпу, плащ, сел, открыл ящик стола и вынул чистый бланк.
— Ваш паспорт, пожалуйста.
Франсис протянул документы.
Чепс записал анкетные данные и объявил:
— Поль Делькруа, вы арестованы. Отныне все, что вы скажете, может быть использовано против вас. В силу характера инкриминируемых вам деяний вы не можете пользоваться услугами адвоката в период предварительного следствия.
Коплан кивнул и спросил ровным голосом:
— Я могу задать вам один вопрос, инспектор? Что конкретно мне инкриминируют?
— Шпионаж в пользу иностранной державы, — торжественно объявил Чепс. — Но думаю, в ближайшее время появятся и другие пункты обвинения... В частности, в убийстве.
— Да? — произнес Коплан. — Не будете ли вы столь любезны, чтобы зарегистрировать мое заявление?
— Конечно. Это ваше право. Слушаю вас.
— Я считаю этот арест поспешным, поскольку обвинения совершенно необоснованны. Было бы предпочтительнее, чтобы меня выслушали до выдачи ордера на арест, который наносит ущерб моей репутации. Поэтому я оставляю за собой право преследовать в судебном порядке чиновника, подписавшего его.
Чепс добросовестно печатал на машинке его слова. Когда заявление арестованного было закончено, он вынул оригинал, две копии и положил их на стол.
— Напишите: «Прочел и согласен», поставьте дату и подпись, — сказал он. — Этот документ будет приобщен к делу. Один экземпляр можете оставить себе.
Коплан не моргнув сделал это.
— Полагаю, закон требует от вас допросить меня в строго определенные сроки и ограничивает время содержания под стражей до суда? — осведомился он.
Чепс не ответил, делая полицейским знак. Те надели на арестованного наручники и увели его.
* * *
В камере с белыми стенами у Коплана было более чем достаточно времени подумать.
Роль Вейна предстала ему во всей полноте. Этот сотрудник спецотдела, а в действительности — советский резидент, не только ликвидировал своего помощника Райса, но также убил и Маркуса Фоллса. Причины этих поступков были совершенно ясны.
Он вел свою игру удивительно ловко. Устранив Фоллса, он лишил американцев их источника информации и освободил место, на которое больше года назад задумал ввести настоящего Делькруа, томящегося сейчас в парижской тюрьме.
Кроме того, забрав у Энн Лекстер документы, полученные от Фоллса, Вейн снова осуществил двойной удар: провалил американку и Вилли Клюга в глазах МИ-5 и совершил подвиг, ставивший его вне подозрений у начальства.
Вейн заслуживал восхищения. Если бы не злополучное вмешательство Клюга, советский агент и дальше продолжал бы свою блестящую деятельность.
В замке лязгнул ключ. В камеру вошли Чепс и Баннерс, детектив австралийской службы безопасности.
Коплан встал с койки.
— Сигарету? — предложил Чепс, держа в руке пачку «Плейерс».
— С удовольствием.
Дав арестованному прикурить, Чепс открыл свой портфель и вынул из него досье.
— Наша беседа будет носить частный характер, — сообщил он. — Ее цель — расчистить почву перед официальным допросом. Вы не обязаны отвечать.
— Я не возражаю против разговора, даже наоборот, — заверил Коплан. — О чем вы хотите узнать?
— Начнем по порядку. Расскажите, что вы делали сегодня утром вместе с инспектором Вейном.
Баннерс присел на край стола, Чепс удобно устроился на единственном стуле.
— Да вы не стойте, — весело сказал он Франсису. — Садитесь на кровать. Так всем будет удобнее.
Коплан затянулся и сел.
— Вейн пришел ко мне домой, чтобы проводить в виллу на берегу моря, где находилась Жинетт Мишель. Он не хотел отпускать меня одного, опасаясь, что я устрою скандал.
— Как по-вашему, откуда у него были такие опасения?
Излагая историю, придуманную Вейном, Франсис признался, что его чувства к соотечественнице были гораздо глубже, чем он обрисовал их Чепсу при разговоре в баре. Затем он слово в слово повторил версию Вейна.
Оба детектива внимательно выслушали его, делая заметки в блокнотах. Когда Коплан закончил, Чепс спросил:
— Что произошло после вашего приезда на виллу? Коплан изобразил смущение.
— Ну, мы объяснились, как воспитанные люди... Жинетт изумилась, узнав, что ее так называемое исчезновение вызвало такой переполох только из-за того, что она забыла предупредить культурный центр. Я попал в несколько смешное положение, а мистер Клюг не упустил случая поиронизировать по поводу подозрительности французов. Но я сразу увел Жинетт. Мы вернулись по домам. Вот и все.
Наморщив нос, Чепс смотрел на арестованного, потом достал из кармана трубку и кисет с табаком.
— А не упрощаете ли вы свой рассказ? — скептически заметил он.
— Нет... Так ведь вы должны были увидеться с инспектором Вейном. Он может подтвердить, что...
— Я видел Вейна, — отрезал Чепс, — но он ничего не мог сказать, потому что мертв.
Коплан ошеломленно посмотрел на него.
— Что? — переспросил он. — Мертв?
— А вы не знаете? — с иронией спросил Чепс, прежде чем прикурить.
— Но... когда я ушел, он был жив и здоров, как вы или я! Господи, да что с ним случилось?
— Пуля вышибла ему мозги в той самой гостиной, где, по вашим словам, разговаривали воспитанные люди. Вы присутствовали при этом сведении счетов, мистер Делькруа? Ваш ответ будет иметь для вас огромное значение. Инспектор Баннерс свидетель.
— Сведение счетов? — повторил Коплан. — Между кем и кем?
Он смотрел на своих собеседников непонимающим, изумленным взглядом.
— Значит, вы отрицаете, что были свидетелем убийства? — настаивал Чепс.
— Разумеется, отрицаю! Вы думаете, я мог спокойно вернуться домой, если присутствовал при убийстве инспектора полиции?
— При трех убийствах, — поправил Чепс. — Хозяева дома — мисс Лекстер и мистер Клюг также убиты. Вы продолжаете отрицать?
Коплан поднял брови.
— Послушайте, это невероятно!.. Почему убили этих людей?
Чепс глубоко вздохнул и произнес:
— Мистер Делькруа, вам лучше, чем кому-либо, известно, почему эта вилла стала ареной кровавой разборки! Как давно вы занимаетесь шпионажем в пользу иностранной державы?
В камере повисла гробовая тишина.
Коплан опустил голову и наконец признался:
— Со времени взрыва на Монтебелло.
Чепс и Баннерс не смогли сдержать вздох облегчения. Арестованный все-таки раскололся.
— Расскажите, как вы пришли к предательству, — предложил Чепс, пытаясь подбодрить его.
— О... Раз Вейн мертв, у меня больше нет причин молчать. Но, боюсь, мое заявление сильно запачкает память вашего сотрудника.
Озадаченный таким вступлением, Чепс сказал сухо:
— Прошу вас, излагайте факты.
— Як ним перехожу... я пережил очень мрачные моменты с тех пор, как Вейн явился ко мне отнюдь не в таком качестве, в котором вы его знали. В действительности Вейн был русским резидентом по меньшей мере в Южной Австралии.