— Я купил это для тебя вчера вечером. Давай положим конец беспокойству.
Лиам скрестил руки на груди.
— Возьми его.
Она попятилась назад.
— Не заставляй меня. Пожалуйста…
Ее просьба не только не смягчила его, а наоборот, сделала еще жестче.
— Я был терпелив.
Впрочем, как и всегда. Пусть она не имела права надеяться на большее. Но ей так этого хотелось.
Рейн покачала головой.
— Я не могу. Мне слишком страшно узнать правду. Я боюсь, что тогда ты отвернешься от меня.
Она постаралась выразиться настолько честно, насколько позволяла ее смелость.
Уголки его рта неодобрительно опустились.
— Это то, из-за чего вы с Хаммером поссорились?
Она кивнула.
— Он пригрозил, что если до пятницы у меня не начнется менструация, он отвезет меня к доктору.
— И тебе так чертовски хотелось избежать этого, что ты даже согласилась на то, чтобы я забрал тебя в четверг вечером, после ужина в клубе?
— Нет, я действительно хочу быть с тобой, — задыхалась она.
— Я сожалею. И о тесте, и о Дне Благодарения….
Она пыталась, но уже ничто не могло остановить ее слезы.
— Обо всем.
— Мне не нужны твои извинения. Я хочу, чтобы ты была честна со мной, — крикнул он.
— Откройся мне, наконец, и скажи, что тебя беспокоит. Свои страхи. Свою неуверенность. Что ты, блять, хочешь съесть на ужин. Беременна ты или нет. Я задолбался жить в неведении. И больше не намерен быть сомневающимся в себе задротом, которого ты раз за разом обводишь вокруг пальца.
— Ты не такой, клянусь. Лиам… Я боюсь.
— Я знаю, но если ты не будешь смотреть правде в глаза или не доверишься мне настолько, чтобы я был в состоянии помочь…
Он стиснул зубы.
— В таком случае, у меня связаны руки.
Рейн охватил стыд. Она знала, что не делилась с Лиамом всем этим в должной степени.
С тех пор, как один раз он обнажил ее душу, она старалась больше не раскрываться перед ним. Но ведь, если она будет продолжать в том же духе, у них не получится сдвинуть их отношения с мертвой точки, и в этом ей мешала бесконечная тревога, заставляющая ее прятаться снова и снова.
— Я пытаюсь.
Она не могла прекратить сожалеть о случившемся, так же как и не могла остановить свои слезы.
— Ты можешь мне не верить -
— Я поверю тебе, если ты возьмешь этот гребаный тест.
Рейн скрестила руки на груди, в ее теле сжался каждый мускул.
— Я не готова. Да пойми же ты! Пока не готова.
— Сколько времени тебе нужно? Скольких дней будет достаточно? Или ты собираешься прятать голову в песок до самых родов?
— А как ты сам думаешь, сколько мне нужно времени, чтобы осознать, что вся моя жизнь изменится, и что я могу потерять всех, кто что-либо значил для меня? — прокричала она, сквозь льющийся поток слез.
— Я знаю, что ты был терпелив. Знаю, что мои действия порой нелогичны. И я так же знаю, что сейчас ты сердишься. Но я, правда, пытаюсь.
— Нет, ты пыталась, когда мы были наедине в моем домике. Той ночью, ты открылась мне. Но, с того момента, как я вернул тебя сюда, чтобы помочь, отчаянно нуждающемуся в тебе Хаммеру…
Лиам закатил глаза.
— Ты закрылась. И с тех самых пор, кормишь меня каким-то дерьмом, вместо правды. Очевидно, я переоценил твое желание подчиняться мне.
— Нет, ты… Вовсе нет.
— Тогда в чем, мать твою, проблема?! Я не единожды говорил тебе, что останусь с тобой, не смотря ни на что. Порой, мне кажется, что кирпичная стена и то, была бы разговорчивее.
Он взмахнул руками.
— Мм… может, причина в том, что мужчины слишком часто лгут женщинам?
— Я когда-нибудь лгал тебе, Рейн?
Сжав губы в мрачную белую линию, он отпустил ее волосы.
— Мне больше нечего сказать.
Лиам повернулся к ней спиной. Леденящий шок смешался с чувством вины.
Он никогда не обманывал ее. В отличие от отца и Хаммера. И сейчас она обвинила Лиама в их грехах.
Упираясь взглядом в его напряженные широкие плечи, мускулистую спину и сжатые кулаки, Рейн встала, и заставила себя приблизиться к нему.
— Это было нечестно с моей стороны. Мне жаль. Лиам… Ты прав. Ты всегда был замечательным. И я не знаю, чем заслужила такое отношение.
Но теперь до него было невозможно достучаться никакими извинениями и словами. Рейн хотела признаться Лиаму в любви, но сейчас это прозвучало бы, как минимум, лицемерно. Кроме того, ее останавливал еще тот факт, что она станет уязвима перед ним.
Боже, она была, как игрушка йо-йо: раскачивалась между желанием довериться его нежной заботе и попытками спрятаться как можно дальше за своими щитами. Рейн знала, что вечно так продолжаться не может, но несколько лет страха и неуверенности не могли растаять в одночасье. Да и этот тест, лежащий на прикроватной тумбочке — только усиливал ее волнение.