И еще Фаине грело душу то обстоятельство, что у нее (наконец-то!) появился настоящий поклонник! Настоящей актрисе без поклонников нельзя. Точнее, при отсутствии поклонников актрису нельзя считать настоящей.
Спустя несколько дней у Максимилиана обнаружилось еще два достоинства. Он оказался храбрецом, не побоялся схватиться с двумя типами, попытавшимися ограбить их на пустынной ночной улице, и победил — одного сбил с ног сокрушительным ударом в челюсть, а у другого отобрал нож и отвесил под зад хорошего пинка, чтобы убегалось легче. Фаина даже испугаться толком не успела, так быстро все произошло. Эта сцена доставила ей такое удовольствие, что она была готова расцеловать лежащего на мостовой бандита, но пока она выражала Максимилиану свое восхищение, тот успел уползти. А еще Максимилиан замечательно играл на гитаре и пел негромко, но с чувством. Фаине очень нравилось, когда пели с чувством, но без надрыва. Она млела, когда Максимилиан брал гитару и начинал петь свой любимый романс на стихи Фета: "Уноси мое сердце в звенящую даль, где как месяц за рощей печаль…". А заключительную фразу "и все выше помчусь серебристым путем я, как шаткая тень за крылом", Максимилиан произносил очень тихо, почти шептал, но так пронзительно, что сердце на мгновение останавливалось, чтобы затем забиться в упоенье. Фаина только после знакомства с Максимилианом поняла, что имел в виду Пушкин, когда написал "сердце бьется в упоенье". Когда Максимилиан уехал домой, в Киев, Фаине показалось, что жизнь закончилась, настолько она успела привыкнуть к нему за две с небольшим недели. Но вскоре он вернулся и жизнь снова обрела смысл. Так, то затухая, то разгораясь, их роман продолжался до октября. Максимилиан приезжал к Фаине в Харьков, в Ростов, в Мариуполь, где Фаина оказалась уже с другой труппой, потому что Синельников не пригласил ее на новый сезон. Фаина подозревала, что виной тому была актриса Светлова, "восходящая звезда" труппы и синельниковская обже. Светлова видела в Фаине потенциальную конкурентку.
Фаине казалось, будто их роман никогда не закончится. Она уже строила планы и была готова на большие жертвы во имя своей любви. Было ясно, что для того, чтобы выйти замуж за Максимилиана, ей придется перейти в православную веру. Браки в то время были только церковными, а венчаться православному с иудейкой было невозможно. О том, что Максимилиан ради того, чтобы заключить с ней брак, может стать иудеем Фаина даже и не думала, поскольку допустить такое было абсолютно невозможно. Жертва требовалась от Фаины, и она внутренне была к этому готова. Потому что любила и еще понимала, что Бог един, это просто люди поклоняются ему каждый на свой лад. Ну а раз Бог един, то он непременно простит ее за то, что она сменит одну веру на другую, чтобы быть рядом с любимым человеком. Спустя полвека Фаина скажет своей близкой подруге Нине Станиславовне Сухот-ской, племяннице Алисы Коонен: "Один раз в юности я хотела Пожертвовать всем ради любви, и Бог наказал меня за это".
В октябре Максимилиан сказал, что очень скоро, возможно уже в декабре, ему придется уехать по службе за границу, в Швейцарию, и что он хочет, чтобы Фаина поехала с ним. Но есть одно условие…
— Да! — с жаром ответила Фаина, не дав Максимилиану договорить. — Да, я согласна! Я много думала об этом и согласна сменить веру!
Они сидели за столиком в ресторане Вонсовского, одном из лучших мариупольских ресторанов, расположенном на центральной Екатерининской улице. Публика здесь собиралась самая что ни на есть аристократическая, поэтому никто из сидевших поблизости не стал оборачиваться на громко говорившую Фаину. В менее культурном обществе, пожалуй, без насмешек не обошлось бы.
— Вера, это само собой, — ответил Максимилиан. — Об этом и говорить нечего. Я имею в виду сцену.
— Сцену?! — растерялась Фаина. — Ты хочешь, чтобы я оставила сцену?! Почему? Ты же любишь театр и сам хочешь написать пьесу…
О том, что ему хотелось бы написать пьесу о студенческой жизни, нечто вроде андреевского "Gaudeamus"'a", Максимилиан говорил Фаине не раз. Пьесу, правда, не показывал. Он вообще не показывал свою прозу, хотя стихи читал с удовольствием. Иногда Фаина даже сомневалась, пишет ли Максимилиан прозу вообще?
— Ну и что с того? — в свою очередь удивился Максимилиан. — Мало ли что я люблю. Я и поесть вкусно люблю, но это же не означает, что я должен жениться на кухарке. Пойми, что у дипломата не может быть жены актрисы. Это моветон. Крах карьеры. Девять из десяти дверей будут для нас закрыты. Знаешь поговорку: "на фраке у дипломата не может быть даже одной пылинки"…