Мартиника проболталась о предложении молодого человека не только своей названной сестре, но также и Сомерсету, который заменил ей отца. Герцог искренне радовался, видя счастье Мартиники, но душу его грыз червь сомнения.
Виконт Ландман уехал из Лондона в поместье Кентервиль, чтобы утрясти все необходимые формальности, Мартиника с нетерпением ждала его возвращения, поскольку боялась только одного — что они не успеют, и им не будет разрешено пожениться достаточно быстро, чтобы можно было провести двойную церемонию венчания. Она и Мэри распланировали все до мелочей, заказали у портнихи платье для Мартиники, составили все цветочные композиции, три раза согласовали список приглашенных, и переписали его в четвертый. Проходили недели, но от Эдуарда не приходило никаких вестей. Лондонский сезон подходил к концу, да и в связи с подготовкой к свадьбе, Мэри принимала не так много приглашений, потому возвращение виконта Ландмана в столицу для них осталось неизвестным фактом.
Удар настиг Мартинику незаметно: однажды утром к ней прибежала Мэри с газетой, в которой было напечатано объявление о помолвке.
— Читай, читай быстрее! — и ткнула ей пальцем: — состоялась помолвка виконта Ландмана…
Мартника внимательно посмотрела, и продолжила читать указанную строчку:
— в прошлую пятницу состоялась помолвка виконта Ландмана… — прочла Мартиника вслух, сердце ее забилось быстрее, слезы застилали глаза, но она прочла заметку до конца: — … виконта Ландмана и леди Оруэлл…
— Я не понимаю, как они могли допустить такую оплошность? — возмутилась Мэри, — надо немедленно подать в газету жалобу, что они располагают неверными сведениями!
Но Мартинике в эту секунду стало все ясно, почему уже больше месяца от Эдуарда не было ни одной весточки, почему все ее письма возвращались нераспечатанными по причине отсутствия адресата… Почему ее терзала смутная тревога в глазах Эдуарда, когда он прощался с ней, готовясь к отъезду. Предполагалось, что он сообщит новость графине Кентервиль. «Она должна дать свое благословение, Мартиника. Ведь она заменила мне мать!» — говорил он.
— Мэри, ты, правда, ничего не понимаешь?! — взревела Мартиника, — Это не путаница! Виконт Ландман официально обручился с другой!!!
Обладая взрывным темпераментом, Мартиника потребовала заложить экипаж, и, в ту же минуту, помчалась к дому Эдуарда. Не обращая внимание на протесты дворецкого, она влетела в гостиную, где виконт Ландман как раз принимал гостей, среди которых были его официальная невеста и графиня Кентервиль. Ей нужно было посмотреть ему в глаза! Полная растерянность и ужас, который она в них увидела, были несомненными доказательствами его вины перед ней. Эдуард пытался вывести ее в другую комнату, дабы поговорить без свидетелей, но она устроила настоящий скандал, влепила ему пощёчину:
— Вы трус и бесхребетный негодяй! Никогда в жизни я не прощу вам вашего обмана!
После чего тот час же покинула его дом. Ему не нужно было ничего объяснять, в глазах графини Кентервиль она увидела все ответы: ее положение в обществе недостаточно высоко, чтобы стать женой Эдуарду. Графиня не дала своего благословения, а виконт Ландман не стал идти против ее мнения, и сделал предложение наиболее подходящей, по мнению его тетки, девушке.
Она могла пережить отказ жениться на ней, ничего, сердце ее бы выдержало подобное предательство. Хоть Мартиника и загоняла все мысли на эту тему поглубже, но подсознание иногда выбрасывало порцию яда в ее мозг: не просто так все разговоры престарелых матрон на приемах затихают, стоит ей оказаться поблизости, не из-за отсутствия привлекательности она все чаще стоит у стены… Лондонское общество отторгает девушку, никто не считает ее персону достойной партией для себя либо своего сына… И это они еще не знают всей настоящей подноготной происхождения Мартиники! Вежливость графини Кентервиль всего лишь проявление такта по отношению к ее опекуну, но в качестве невесты для своего племянника видеть Мартинику та не пожелает, даже если Сомерсет даст девушке приличное приданое. В современном обществе брак до сих пор остается сделкой, которую заключают либо родители и опекуны, либо сами брачующиеся. Никто не интересуется чувствами, в учет берутся только деньги, связи и, конечно же, положение в обществе. А его то, как раз, у мисс Житан нет никакого. Кто она? Просто подопечная герцога Сомерсета, доброго человека, который сжалился над бедной сироткой и приютил в своем доме. А если бы они узнали хоть крупицу об истинном происхождении Мартиники, то даже влияние Сомерсета не заставило бы общество удержаться в рамках приличия и не исторгнуть проклятий в ее адрес.
Но почему Эдуард хотя бы не поставил ее в известность?! Нанести удар исподтишка — этой трусости Мартиника не простит ему никогда!
После скандала, учиненного у виконта Ландмана, Мартиника вернулась в лондонский дом Сомерсета, и три дня провела, не выходя из комнаты, отказываясь от еды, поливая свою подушку слезами. Даже тот факт, что из-за ее вторжения леди Оруэлл расторгла помолвку, не стал для нее утешением. А когда в дом доставили, заказанное ею ранее подвенечное платье, она впала в еще более глубокую депрессию.
Страдания Мартиники отразились на здоровье ее опекуна, и он слег от сердечного приступа. Это немного вернуло ее к жизни, потому как, ухаживая за больным, она забывала о себе. Именно тогда Сомерсету и пришла в голову идея самому жениться на Мартинике, потому что доктор, занимавшийся лечением герцога, постоянно повторял, что жить его светлости осталось от силы несколько лет. Мартиника долго обдумывала предложение человека, которого привыкла считать своим отцом, но видя, какие страдания он терпит и как с каждым днем угасает, решила покориться его воле. В конце концов, должна же она отплатить старику за свою новую жизнь, почему бы не скрасить ему последние годы?
Девушка знала, что никогда бы ей не ступить даже на порог лондонского общества, останься она жить с матерью. Лишь герцог знал неприглядную правду о происхождении Мартиники, но он поклялся не проговориться об этом ни одной живой душе. Мартиника, в свою очередь, знала, что заставило Сомерсета взять над ней опеку, но также оберегала тайну его сердца.
Сомерсет и мисс Житан сыграли тихую скромную свадьбу, и, благодаря уходу молодой супруги герцог быстро пошел на поправку. Он даже испугался этому факту, считал, что судьба подшутила над ним. Но спустя чуть больше года после свадьбы с Сомерсетом случился апоплексический удар, который надолго приковал его светлость к кровати.
Отмахнувшись от непрошенных воспоминаний, вдовствующая герцогиня поднялась с кровати, привела себя в порядок и решила пойти отдать распоряжения, относительно ужина.
Глава 6
Клотильда завершила писать письмо лорду Уэльсу. Как это мысль о Колине сразу не пришла ей в голову! Ведь это так разумно, выдать эту несносную особу замуж за своего брата. Учитывая стоимость наследства, которое может вот-вот уплыть из семьи, можно забыть о семейных дрязгах и неприязни к выскочке.
Колин, лорд Уэльс не отличался покладистым характером, был склонен к азартным играм и несколько грубоват, последствие его армейской службы. Он принимал участие в погашении восстания сипаев в Индии, получил несколько боевых ран, которые с успехом зажили, однако лишился супруги, которая мужественно последовала за ним в эту далекую страну, оставив детей на попечении своих родителей. С тех пор, он так и не оправился, и те немногие деньги, что появлялись в его карманах, он спускал в казино, неизменно влезая в долги и живя в ожидании, когда ему достанется отцовское наследство. При этом он обладал весьма привлекательной наружностью, которая служила причиной его успехов среди дам: подтянутый, крупный, темноволосый мужчина неизменно привлекал их внимание. Лорд Уэльс побывал в постели многих благородных англичанок, неизменно выбирая женщин побогаче, дабы восполнить недостаток средств. Дети продолжали проживать с родителями его покойной жены, и нерадивый отец лишь изредка навещал их, потому что сердце его обливалось кровью от одного только взгляда на их детские лица, которые были точной копией покойной матери. В своей семье он считался кем-то вроде паршивой овцы, потому контактировал с родными крайне редко. Каково же было его удивление, когда Уэльс получил письмо от дражайшей сестры, умолявшей его приехать к ней в имение Шератон, где она сейчас имела счастье находиться.