В ушах Степана не прекращался звон, но сквозь него он различал плеск воды и прислушивался: не раздастся ли шорох щебенки под ногами человека?
Тихо.
«Может быть Пулат боится, — думал Степан, — нарушил приказ».
Луна взошла и разорвала ночную тень, разбросала ее кусками по впадинам и закуткам, а все на виду высеребрила.
С тех пор как в пещере перестал гореть фонарь, лунный свет всякий раз радовал Пулата и Степана. Сейчас же от него только знобило больше. Из-за этого озноба и невыносимой тяжести спального мешка, Степан едва приподнимался. Нервное напряжение, видно, подорвало его силы окончательно.
«Неужели Пулат убил чужого?»
Но вот Степан услышал отчетливые шаги и словно проснулся. Силы вернулись к нему. Он даже поправил привязанные к гранате шелковые лоскутки с шифром (чтобы врагам ничего не попало в руки). Прислушиваясь к шороху щебенки и к тяжелым ударам шагов, Степан понял, что к пещере подходил не один человек. Он удобней оперся левым локтем и стиснул автомат.
Шаги приближались.
Степан следил за звуками, которые возникали при каждом шаге. Ага, захрустела мелкая щебенка — это на скате в семи-восьми метрах. Звук ближе…
— Бросай здесь, — раздался голос Пулата.
Рука Степана упала, и автомат глухо ударился о камень, прикрытый спальным мешком. Степан уткнулся лицом в холодный свой рукав и затрясся: он смеялся и плакал от радости.
В пещеру протиснулся чужой, а за ним — Пулат. В просвете входа на голове чужого мелькнула белая повязка.
Степан крепко обнял друга и шепнул:
— Спасибо.
— Досталось, — то ли спрашивал Пулат, то ли говорил о себе, — погоди, гостинцев я принес.
Он вышел из пещеры и сразу же вернулся, волоча что-то большое и тяжелое. Это был рослый, круторогий горный баран — архар.
— Еле донесли, понимаешь.
— Зачем стрелял? — спросил Степан.
— Не я стрелял.
— Кто же? — удивился Степан.
— Погоди, расскажу по порядку.
Словом, пограничники не спали до утра.
Пулат свежевал, разделывал тушу архара и рассказывал, что случилось на охоте. Он водил чужого по местам, где накануне расставил капканчики.
Первые капканчики оказались пустыми. Пулат с чужим спускались все ниже, к самой границе. Вдруг они услышали голоса людей.
Все произошло в один миг. Чужой вскочил. Должно быть, он хотел закричать — позвать на помощь. Пулат свалил его ударом автомата по голове, накрепко связал и заткнул ему рот. Чужие люди на той стороне ничего не заметили. Пулат долго наблюдал за ними. Их было пятеро. Вооруженные. Судя по всему они пришли встречать кого-то.
Чужие люди не переходили границу; они сидели, ходили, о чем-то спорили, часто показывали в сторону ущелья, где проходила Висячая тропа. Конечно, они ждали кого-то и ждали именно оттуда.
Вдруг Пулат заметил на скале архара. Раздался выстрел. Это человек из той группы выстрелил в барана. Раненый архар прыгнул на другую скалу, затем — дальше, дальше и свалился неподалеку от Пулата. Человек, который стрелял, хотел подняться и забрать добычу, но другие отговорили его.
Незадолго до захода солнца чужие ушли.
Когда стемнело, Пулат отыскал убитого архара и развязал нарушителя. Вдвоем они насилу притащили барана.
И еще об одном интересном событии рассказал Пулат. Он заметил, как ослаб задержанный ими «ученый». На обратном пути чужой, спотыкаясь, два раза падал. И видно, очень мучила его одышка.
Рассказ Степана был короче. Собственно, Степан ничего не рассказывал, а лишь тайком от чужого показал Пулату расщепленные пуговицы и заштампованные в них шифры.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Происшествия последнего дня совсем ухудшили здоровье Степана.
Большое счастье, что Пулат не должен был уходить теперь на охоту.
Когда Пулат разделал барана и прикинул, насколько им хватит мяса, — сам чуть не запрыгал как молодой баран. На целую неделю! На всех! Вдоволь! (Правда, про себя Пулат решил давать чужому еды меньше.) А сколько было других вкусных, но главное, полезных вещей!
Сразу же Пулат заставил Степана выпить кружку крови и съесть большую порцию костного мозга. Пулат даже решился развести костер. Он так объяснил это Степану:
— Они знают, что тропы нет. Больше не придут.