Все трое с жаром принялись за работу, изредка Обмениваясь шутками. Равнодушие посетителя подстегивало юношей.
А он, не обращая на них внимания, с наслаждением вдыхал пряный, отстоявшийся годами сладкий запах канифоли, шеллачного спирта, горелой изоляции, озона, костяного масла, неповторимый, характерный для каждой лаборатории аромат. Широкие приземистые столы завалены живописными грудами деталей, частей, вереницами приборов, перевитых жилками красной меди, и все сверкает, искрится, вспыхивает под солнечными лучами багряными, золотыми бликами. Это цветистое великолепие было, ему милее всех богатств.
Его окружали сейчас изжелта-костяные дуги циферблатов, сизые вороненые копья стрелок, пластинки жирно лоснящейся слюды, запеленутые ватой ярко-желтые кусочки янтаря. Он видел пузатые катушки обмоточных проводов, разодетые в пестрые шелковые наряды изоляции, серебристо-морозные алюминиевые экраны, красное полированное дерево футляров, словно залитое густым вином.
Победный, с басовитыми перекатами голос Лени возвестил:
— Порядок. Картина ясная. Ну вы, гуси-лебеди, смотрите сюда! Где, по-вашему, тут загвоздка?
— Может катушку пробило на корпус… — неуверенно заметил Саша.
— Катушку! — передразнил Леня. — Никакой системы мышления. Почему катушку? Их тут четыре. И на всех есть напряжение. Вот, пожалуйста, проверяю. Ну что? По методу исключения, значит, остается эта цепь. Ее и будем разбирать.
— Даже Кривицкий не нашел бы так быстро повреждение, — сказал с гордостью Костя. — Практика — это великая вещь. Пригласи сюда любого профессора, да он и паяльник в руках держать не умеет. А что уж говорить про ремонт!
— А вот я не понимаю, как это так: пятно на экране есть, а формы кривой не получается? — удивился Саша.
— Я же тебе объяснил! — сказал Леня.
— Да ты сути-то дела, причины, не объяснил…
К лаборантам опять подошел незнакомец.
Не обращая внимания на раскрытый прибор, он взял крышку. На внутренней стороне ее была наклеена схема.
Почесывая кончик носа, он изучал ее несколько минут.
— Вот, пожалуйста, пробник, — услужливо сказал Саша, подавая маленькую лакированную коробочку с вделанным прибором для указания целости цепи.
— А мне не нужно, спасибо, — вежливо поблагодарил незнакомец. Он аккуратно опустил крышку на место. — Мне думается, перегорело сопротивление эр-три, — заключил он, так и не взглянув ни разу на прибор.
— Не может быть! — воскликнул Леня. — Я нюхал, ничего не пахнет.
— Может быть, у вас насморк? — участливо, без улыбки, спросил незнакомец.
Костя прыснул.
Леня в бешенстве взглянул на него и, ничего не отвечая, схватил паяльник, лег на стол и весь изогнулся, чтобы удобнее подобраться к внутренностям прибора.
— Вы смотрите, то ли сопротивление я отпаиваю, чтобы потом не было недоразумения! — голос его звучал насмешливо, самоуверенно.
Было слышно, как с легким шипеньем паяльник коснулся припоя, как тяжело дышал Леня, нетерпеливо посапывал носом Костя.
Леня поднялся, держа между пальцами маленькую черную трубочку; он тщательно оглядел ее, сохраняя спокойствие. По одному только виду своего товарища Саша и Костя поняли, что еще лежа на столе, еще отпаивая сопротивление, Леня убедился, что оно сгорело. Теперь он просто старался выиграть время и что-нибудь придумать в оправдание.
— Правильно, — сказал он, небрежно швыряя сопротивление на стол. — Я так и считал, что повреждение в этой цепи.
— Да, но в этой цепи восемь элементов, — сказал незнакомец.
Леня еще пытался что-то возразить, но его уже не слушали.
— Вот это фокус! — вскричал Костя, хлопая себя ладонями по колену.
— Как это вы догадались? — восторженно спросил Саша.
— А как вы думаете, почему могло сгореть это сопротивление? — ответил вопросом на вопрос незнакомец.
— Потому что на него дали большое напряжение, — ответил Саша.
— А почему?
Все молчали.
— Последнее время его использовали для исследования грозы, — осторожно сказал Леня.
— Ага! — незнакомец обрадованно повернулся в его сторону. — Это возможно. Теперь все понятно.
Он взял мел и, стуча им по доске, нарисовал схему «переживаний» осциллографа, и сразу стало ясно, что осциллограф не приспособлен для таких измерений.
— Так что прежде, чем приступать к ремонту, мне думается, надо выяснить, будут ли им продолжать измерения грозы или нет.
— Извините, вы, наверное, специалист по ремонту осциллографов? — набравшись духу, спросил Костя.