Она передала ему эти разговоры, ей хотелось, чтобы он учел обстановку и вел себя осторожнее.
— Это хорошо, Маечка, что говорят. Что за человек, о котором не говорят? — пошутил он. — А вообще не передавайте мне больше никаких сплетен. Не к чему.
Она покраснела. Вообще она чувствовала себя перед ним девчонкой. Наверное это происходило потому, что в институте он был старше ее на два курса.
Да она и впрямь девчонка, обращает внимание на толки всяких кумушек. Надо вести себя как Андрей. Мужественно и сурово.
Андрей не умел скрывать своих чувств. Придя от главного инженера, он позвал к себе руководителей групп. Он рассказал, что главный инженер обещал в ближайшее время решить все вопросы снабжения лаборатории и пересмотреть тематику исследовательской работы.
— Ну, а насчет ремонта? — спросил Кривицкий.
— Прекратить. Передать в цех КИП, — торжествующе сказал Андрей. Он был рад, что хоть чем-то может приободрить своих людей. — Теперь за работу. Пока будем делать все, что можно. Покажем, что мы не иждивенцы.
Его воодушевление действовало заразительно на всех, кроме Кривицкого. Этот неуязвимый скептик сказал:
— Вот с ремонтом это конкретно, а остальное — бабушка на-двое сказала. На-двое или даже на-трое.
— Не бабушка, а главный инженер, — сухо поправил его Андрей. В официальной обстановке он недолюбливал шуток.
Однако замечание Кривицкого намотал себе на ус.
Лаборатория обслуживала всю энергосистему города. Это было громадное, сложное хозяйство: тепловые электростанции, гидростанции, линии передач, кабельные линии, подстанции, трансформаторные киоски, ремонтные заводы, линии связи, диспетчерские службы, тепловые сети. Десятки тысяч людей. Они обеспечивали снабжение города электроэнергией, вырабатывали ее, распределяли, учитывали. Туманные студенческие отрывочные знания Андрея воплощались в отчетливо осязаемые предметы. Ему помогало умение находить во всяком вопросе главное. Если бы не это, то Андрею понадобились бы месяцы или годы, чтобы разобраться, рассортировать ту лавину сведений, виденного и услышанного, которая обрушивалась на него каждый день.
Посещения станций и предприятий системы стали вскоре для Андрея законом, переросшим в привычку. Зачастую даже бессознательно, внутренним чутьем его влекло туда, где его знания, полученные из книг или опробованные в лаборатории, воплощались в живые, работающие механизмы, приборы. Возвращаясь домой поздно вечером, усталый, перемазанный, он чувствовал себя счастливым от великого множества открытий, находок, обнаруженных за день. Никогда раньше так стремительно не расширялся круг его знаний. Вернее они росли не вширь, а вглубь. Он находил своих давних приятелей — реле, приборы, моторчики, регуляторы на пультах, щитах, в жару котельных, под открытым небом на подстанциях, на колонках у ревущих турбин, в сторожках путевых обходчиков, на измерительных машинах, трясущихся по ухабистым дорогам.
Он не стеснялся своего невежества в некоторых практических вопросах. И странно, именно эта простодушная прямота сразу устанавливала нужный тон в отношениях со станционными инженерами. Они переставали видеть в нем «ученого мужа», сбрасывали с себя некоторую настороженность, переставали говорить с ним «теоретическим» языком. Откровенно делились своими сомнениями. Иногда их замечания или замыслы поражали Лобанова своей примитивностью, но чаще всего инженеры шли правильной дорогой, некоторые вслепую, на ощупь, а большинство с открытыми глазами, много читая, делая тонкие теоретические подсчеты, где ему самому подчас встречалось много незнакомого.
Каждая станция, подстанция, сеть были разными, у каждого коллектива были свои горести, заботы, искания, свой почерк, и они постепенно возникали перед ним со всеми особенностями своих характеров.
Грандиозные работы по восстановлению разрушенного во время войны энергохозяйства закончились, и рожденный в недрах этого первого послевоенного этапа начинался второй: борьба за технический прогресс. Люди, вдохновленные успехом строительства, хотели получить самые высокие результаты своих трудов. Все громче раздавались голоса, требующие введения новой техники. Тепловики настаивали на реконструкции котлов, на переходе на высокие давления; кочегары соревновались за экономию топлива, за наибольший съём пара; электрики завистливо перелистывали последние каталоги оборудования; релейщики разрабатывали новые типы защиты. Обстановка осложнялась тем, что промышленность города, вступившая на путь ритмичной работы, подпирала энергетику. Миновало время, когда моторы вертелись всего несколько часов в сутки, а новое оборудование стояло из-за недостатка мощности и заводы задыхались на голодных лимитах электроэнергии. Это становилось достоянием истории, уходило в прошлое.