Т и м к а. Птичка на воле и клетки не боится. Проходите… Вон туда, за большой памятник.
Сухарев скрывается в глубине кладбища. Слышится песня, и через несколько секунд к Тимке подходит В а с ь к а Ш м а к о в — молоденький парнишка с гармонью через плечо.
Ш м а к о в. Клетку чинишь?..
Т и м к а. Чиню…
Ш м а к о в. А птичка-то все равно…
Т и м к а. Птичка на воле и клетки не боится. Здравствуй, Вася!
Ш м а к о в. Птичнику почтение!
Т и м к а. Не задержали?
Ш м а к о в. А кто меня задержит? Я парень мастеровой, загулял немного, иду из трактира! Так ведь?
Т и м к а (улыбаясь). Так… А я вчера щегла и синицу поймал!
Ш м а к о в. Удивляюсь я на тебя, Тимка: здоровый парень, а с птичками возишься!
Т и м к а. Люблю я птиц…
Ш м а к о в. Ну и люби на здоровье! Куда?
Т и м к а. За большой памятник.
Ш м а к о в. Ладно… (Уходит.)
Далекий свист. Тимка вскакивает на плиту, смотрит, свистит три раза в ответ. Появляется А р к а д и й Г о л и к о в, высокий, широкоплечий, круглолицый подросток, тоже в форме реального училища.
А р к а д и й. Не опоздал?
Т и м к а. Нет. Не приходил еще.
А р к а д и й. У нас опять полиция была. Третий раз на этой неделе.
Т и м к а. Про отца спрашивали?
А р к а д и й. Да… Обыскивали… Околоточный подписку взял, что местонахождение отца не знаю, а если узнаю, — обязан в полицию сообщить.
Т и м к а. Ну, а ты?
А р к а д и й. А что я? Что мне жалко подписку дать? Знать-то знаю, да не скажу. Ох, и орал околоточный! «Твой отец дезертир! Враг царя и отечества! Как тебя в училище держат!»
Т и м к а. Дурак усатый! Солдаты воевать не хотят, а полиция разоряется!
А р к а д и й. Боятся, что самих в окопы пошлют…
Т и м к а. Почему в училище не был? Из-за обыска?..
А р к а д и й. Ну да! (Помолчав.) Я вчера на чердаке отцовскую книжку нашел… Про революционеров! Вот это люди… За ними следят, арестовывают, в тюрьмы сажают, в ссылки… А они все равно на своем стоят!
Т и м к а. Они крепкие! Семка Ольшевский тоже в одной книжке читал, как… (Неожиданно останавливается. Прислушивается.) Слыхал?
А р к а д и й. Ничего не слыхал…
Т и м к а. Неужели не слыхал?.. Малиновка! Пересвистнулась где-то… Настоящая краснозванка! Я ее по свисту, голубушку, узнаю. Вторую неделю выслеживаю. Вот опять! Слышишь?
А р к а д и й. Нет… Вот сейчас слышу!
Т и м к а. Это не она. Это синица! А вот щегол! Слышишь?
А р к а д и й. Ага! (Смеется.)
Т и м к а. Ты что?
А р к а д и й. Так… Я глаза закрыл, чтоб лучше слышать, и вижу щегол прыгает: дурак дураком! Ленивый, пузатый. Ему петлю на шею накидывают, а он сам в нее головой лезет! Ну точь в точь наш Петька Симаков! Помнишь, его и вызывать никто не собирался, а он встал, почесал в затылке и басом: «Я сегодня не выучил!» Щегол и щегол!
Т и м к а. Верно! Похож!
Смеются.
А р к а д и й. А синица — это немка наша — Эльза Францисковна. Хитрющая! Скок, скок, прыг, прыг… «Здравствуйте, господа! Гутен таг!» А сама так и норовит двойку поставить!
Т и м к а. Ага! А малиновка?
А р к а д и й (задумчиво). Малиновка-краснозванка… Ясна девица… Как царевна из сказки!.. Сидит в терему зеленом, поджидает царевича заморского и песни распевает… Она красивая, наверно…
Т и м к а. Кто, царевна?
А р к а д и й. Нет, малиновка. Я не видел никогда, но должна быть красивой!
Т и м к а. Интересно ты рассказываешь!
А р к а д и й. Я нет. Вот отец у меня рассказывает — заслушаешься! Он от вас на полустанок ушел?
Т и м к а. На полустанок.
А р к а д и й. Мне с отцом повидаться сейчас, ох, как надо! В училище проходу нет, сам знаешь. Чем дожидаться, пока исключат, лучше я сам уйду!
Т и м к а (таинственно). Отец твой теперь далеко… Вон идет!
Появляется П е т р А л е к с е е в и ч Г о л и к о в — высокий человек в черном костюме и сапогах.
А р к а д и й (бросаясь к нему). Папка!
Петр Алексеевич быстро проходит мимо Аркадия и скрывается в глубине кладбища.
Т и м к а (растерянно). Вот тебе раз!..
А р к а д и й. Смотри-ка!
Появляется ч е л о в е к в к о т е л к е. Оглянувшись по сторонам, он подходит к Аркадию и Тимке.