А х м е т. Белые!
С у х а р е в. Где?
А х м е т. К опушке подходят! Наша разведка их задержала!
С у х а р е в. В ружье!
Ахмет убегает. Слышен сигнал трубы.
Голиков, роту подошлю сюда. Держаться до последнего!
А р к а д и й. Есть!
Сухарев быстро уходит. Выстрелы приближаются. Появляется Ш м а к о в. Он несет раненого Ц ы г а н е н к а. Бережно опускает его на землю.
Ш м а к о в. Подходят…
А р к а д и й. Цыганенок, друг… Больно тебе?
Ц ы г а н е н о к. Ничего… Я им тоже… (Вдруг очень быстро.) Мама, я не буду для него плясать! Не буду, не буду!
А р к а д и й. Ты что, Цыганенок.
Ц ы г а н е н о к. А?.. (После паузы.) А счастье найдем… Один не нашел бы, а все вместе найдем…
А р к а д и й. Обязательно найдем! Слышишь, Цыганенок.
Ц ы г а н е н о к (очень медленно). Должны найти… Должны… найдем… (Затихает.)
Ш м а к о в. Всё… Эх, Цыганенок.
А р к а д и й (снимает папаху). Прощай, друг…
Выстрелы приближаются. Вбегает А х м е т.
А х м е т. Рота здесь!
А р к а д и й (выхватывая маузер). Рота, за мной! За счастье! За Цыганенка! Вперед!
Пулеметная очередь. Аркадий хватается за голову, медленно оседает на землю.
А х м е т. Командир! Бачка!
А р к а д и й (отстраняя Ахмета). Вперед, Ахмет! Ребята… скачите! Вперед! Гайда… (Падает.)
В темноте гремит «ура!»
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Опять переворачивается страница книги, и опять мы видим Г а й д а р а. Он сидит, крепко сжав рукой правую часть головы. Потом постепенно, как будто боясь, что боль может снова вернуться, опускает руку.
Г а й д а р. Борьба продолжается!.. Меня отчислили в запас из-за тяжелой контузии в голову. Она и сейчас дает себя знать… Но я стал писать, чтобы вы, дорогие мои друзья, еще лучше поняли, что такое бесстрашие перед врагом, любовь к своей Родине, преданность нашему великому делу…
Т е м н о т а.
Москва. Комната в квартире Гайдара. Лучи неяркого сентябрьского солнца освещают письменный стол, диван, над которым висит фотография Гайдара времен гражданской войны, раскрытый чемодан на стуле. В комнате беспорядок, какой бывает либо при сборах в дальнюю дорогу, либо в первые часы приезда, когда вещи еще не нашли своего места и висят на спинках стульев, лежат на столе. Г а й д а р стоит на стуле, и, мурлыча какую-то песенку, приколачивает над диваном ветвистые оленьи рога. Звонок телефона.
Г а й д а р. Слушаю! Ага, я… Приехал. А это кто? Сухарев? Здравствуйте, Иван Степанович! Вы где? Может быть заедете? Ну, хоть на минуту: у меня для вас письмо! Нет, честное слово. Пока секрет! Ну, хоть на полминуты, Иван Степанович, ведь вы же рядом! Хорошо… Жду! (Вешает трубку. Продолжая напевать, разбирает вещи.)
Телефон звонит опять.
Слушаю! Гайдара? А кто просит? Из «Пионерской правды»? А кто все-таки? А-а… Здравствуй, Толя! Да, я. Сегодня, только что с поезда… Почему сразу не признаюсь? Так вы же дохнуть не даете! Человек еще не помылся с дороги, а его уже на части рвут! Ты не будешь рвать? Ну вот, спасибо! Хоть одна благородная душа нашлась!.. Заеду обязательно… До свиданья! (Вешает трубку. Вынимает из чемодана рукописи, идет к письменному столу, но проходя мимо окна, задерживается. Смотря в окно.) Скажи, пожалуйста, футболисты в нашем дворе завелись! Ну, бей! Эх, мазила!.. Так!.. Отдай крайнему. Правильно!
Звонок у входной двери.
Головой! Молодчина!.. Ну, веди, веди!.. Передай полусреднему! Так…
Звонок настойчивей.
Кому пасуешь? Ну, на прорыв!.. Давай, давай! Ну, еще!
В дверь стучат.
Бей! Молодец, курносый!.. Один — ноль!
Сильный стук в дверь.
(Недовольно.) Кто это ломится? Звонок же для этого есть!
Выходит и тут же возвращается с С у х а р е в ы м. Сухарев заметно постарел. Он в полувоенной форме, с орденом Красного Знамени на груди.
С у х а р е в. Ты что, оглох что ли? Звонил, звонил. Думал, ушел, не дождался. Ну-ка, покажись! Ничего, тайга тебе на пользу. Почему не открывал? Заснул?