П а в л и к. Значит здесь. Посидим, подождем.
Х о з е. Посидим. (Садятся.) А может быть пойдем, поищем?
П а в л и к. Ну, пойдем, пойдем. Чего не сделаешь для друга? (Напевая.) И если друг в беде, то выручим мы друга, порукою тому…
Х о з е. Отвага! Дружба! Честь!..
Г а й д а р, который в это время появился на перроне, быстро поворачивается.
Г а й д а р. Отвага! Дружба!
П а в л и к. Честь! Победа! Аркадий Петрович!
Г а й д а р. Павлик! Хозе! Мальчишки мои дорогие! Здравствуйте!
Хозе и Павлик вытягиваются, прикладывают ладони к пилоткам.
Х о з е и П а в л и к. Здравствуйте, товарищ полковник!
Г а й д а р. Уже не мальчишки. Солдаты! Два старых солдата и храбрая санитарка. Где же она?
П а в л и к. Должна придти, Аркадий Петрович! Она ведь тоже…
Х о з е. Вот она! (Кричит.) Наташа! Сюда!
Вбегает запыхавшаяся Н а т а ш а. Она тоже в военной форме, через плечо надета сумка с красным крестом.
Н а т а ш а. Думала, не успею… Еле-еле отпросилась!
Г а й д а р. Здравствуй, Наташа!
Н а т а ш а. Ой, Аркадий Петрович! А я вас не узнала сразу. Думала, кто это стоит? Здравствуйте! Как я рада, что вас вижу!
Г а й д а р. И я рад, Наташа… Ну-ка, покажись! Самая настоящая, храбрая санитарка!
Н а т а ш а. Медсестра. А храбрая ли — еще не знаю.
Г а й д а р. Как не знаешь? А кто первый взобрался на Скалу Отважных? Кому доверили зажечь костер в Ущелье Больших огней? Должна быть храброй!
Н а т а ш а. Постараюсь. (Задумчиво.) Скала Отважных… Ущелье Больших Огней… Помните, Аркадий Петрович? (Негромко поет.)
Г а й д а р. Помню, Наташа. Все помню! Ничего, мы еще увидим наши горы, соберемся на острове Настоящей Дружбы, споем песни у костра в Ущелье Больших Огней…
Х о з е. Конечно споем! Правда, Наташа?
Н а т а ш а (тихо). Обязательно, Хозе.
Г а й д а р. Все будет, друзья! Все, что не успели теперь, доделаем после победы. И все ваши мечты сбудутся! Павлик будет замечательным конструктором самолетов, Хозе умчится на этом чудесном сверхскоростном самолете в голубое небо, а Наташа станет самым знаменитым капитаном дальнего плаванья! Куда, други?
П а в л и к. Военная тайна.
Г а й д а р. Не скажешь?
П а в л и к. Нет!
Г а й д а р (улыбаясь). «Сделайте же, буржуины, этому скрытному Мальчишу-Кибальчишу самую страшную муку, какая только есть на свете, и выпытайте от него военную тайну».
П а в л и к. «Нет, начальник наш Главный Буржуин. Бледный стоял он, но гордый и не сказал он нам военной тайны, потому что такое уж у него твердое слово!..»
Смеются.
Г а й д а р. А все-таки?..
П а в л и к (серьезно). Не знаю, Аркадий Петрович. Мы — комсомольцы и солдаты. Куда пошлют, там и будем воевать.
Г а й д а р. Правильно! (Взглянув на Наташу и Хозе, которые стоят чуть в стороне, взявшись за руки.) Знаешь, Павлик, мне что-то мороженого захотелось, сбегаем?
П а в л и к (понимающе). Конечно, Аркадий Петрович. У нас еще десять минут в запасе.
Уходят.
Н а т а ш а. Как ты думаешь, они нарочно ушли?
Х о з е. Не знаю. Наташа!
Н а т а ш а. Что?
Х о з е. Я напишу твоим родным и спрошу твой адрес. Ты ведь пришлешь номер полевой почты? Можно?
Н а т а ш а. Хорошо…
Х о з е. А ты будешь мне отвечать?
Н а т а ш а. Зачем ты спрашиваешь? Ты ведь знаешь…
Х о з е. Что?
Н а т а ш а. Ничего… Смотри, у тебя подворотничок отрывается…
Х о з е (помолчав). Вот как все получилось. Я думал, мы вместе будем, а ты где-то на санитарном поезде…
Н а т а ш а. Ничего, Хозе… Я буду писать тебе, и потом мы можем встретиться… там, на фронте. Вот было бы хорошо! Правда?
Х о з е. Да…
Входят Г а й д а р и П а в л и к.
П а в л и к. Прошу! Ешьте скорее, а то растает.
Н а т а ш а. Спасибо.
Г а й д а р. А почему так грустно? Уговора унывать не было.
Н а т а ш а (отвернувшись). Это я так… на секундочку. Аркадий Петрович, а вас Виктор Григорьевич искал.
Г а й д а р. Когда?