Поднявшись на банку во весь рост над целой флотилией рыбацких лодок, Яша обратился к эстонцам:
— Вот что, товарищи! Давайте мне шлюпку, которая полегче, два крепких весла, а сами отходите и ждите меня на берегу. Я выведу мину в открытое море, а там… это уж мое дело.
Татрик обиженно заморгал белыми ресницами.
— А меня? Мне можно?.. Я первый ее заметил…
Яша помолчал: помощника, конечно, не мешало бы, но такие мины, как эта, — «старушка, оставшаяся в невестах», — имеют капризный характер: они любят взрываться, когда их об этом не просят…
— Нет, — ответил Яша, — нам вдвоем тесно будет.
Он передал председателю колхоза часы, бумажник и одежду. Потом взял подрывной патрон, коробку папирос «Звездочка» и легко вскочил в поданный ему маленький, верткий «тузик».
Обождав, пока грузные карбасы не отойдут к берегу, Яша осторожно приблизился к мине. Она была всего в десяти футах от «тузика», когда он перестал грести и повернулся к ней. Качнувшись на волне, мина, казалось, погрозила ему острыми свинцовыми рожками. Яша знал — дотронься грубо до этих рожек и они сплющатся, внутри них треснут стеклянные пробирки, разольется электролит, ударит гремучая ртуть, мина сначала вздрогнет…
Но этого не случится. Яша будет осторожен и точен, как ювелир.
Попрежнему не сводя глаз с мины, Яша убирает весла и тихо гребет — гребет руками. Наконец ладони вытянутых рук упираются прямо в липкий вонючий бок мины. Яша плавно вертит ее на воде, отдирая с ее пояса скользкие водоросли и похрустывающую ракушу. Находит залепленное илом висячее кольцо и ввязывает в него надежный пеньковый трос. Проследив, чтобы трос случайно не зацепил за рожок, Яша мягко отталкивает мину от кормы и быстро гребет в открытое море.
Мина нехотя тащится позади. Она то скрывается под волной, то снова выпрыгивает на гребень.
Выведя «тузик» в открытое море, Яша аккуратно сложил весла и взял в руки пачку папирос. Он долго выбирал папиросу, туго набитую табаком. Потом закурил, но она стал гореть наискось, и Яша сразу выбросил ее за борт. Достал другую. Эта раскурилась ровно.
Удовлетворенно сделав две затяжки, Яша подтянул мину к корме и ловким движением отвязал трос от кольца. Точно почувствовав свой близкий конец, мина запрыгала на обрывистых волнах, вырываясь из рук.
С побледневшим от напряжения лицом, Яша осторожно повесил на один из рожков подрывной патрон и мгновенно опутал мину бикфордовым шнуром. Огляделся. Все ли сделал? Да. Все. Можно начинать.
Теперь он удерживал мину одной рукой, а другая медленно вынула изо рта папиросу.
Широко раскрыв глаза, Яша поднес горящую папиросу к шнуру и на мгновение задержал руку. Наступал самый опасный момент. Одинокая чайка закружилась над головой, тревожно крича и хлопая крыльями. Решительным жестом Яша плотно прижал к концу шнура огонек папиросы.
— На! Кури! — громко сказал он.
Шнур начал тлеть сизым дымком. Не мигая, смотрел Яша, как огонек быстро обегает мину, неумолимо приближаясь к патрону, потом изо всех сил оттолкнул мину от себя и бешено навалился на весла.
Когда пройдут две минуты, надо лечь на днище «тузика» и лежать, прижавшись к доскам.
Вот уже прошла минута, полторы… Нос шлюпки с шумом разрезает волны, весла скрипят от усилий.
Все! Срок истек!
Но Яша все гребет.
Одна секунда… две… три! — и он падает вниз лицом. В уши сразу забивается плотная вата взрыва, громадный столб воды, наподобие сталагмита, стоит неподвижно, потом с грохотом и звоном рушится в море. Яша поднимается на ноги, смотрит. На том месте, где раньше была мина, бурлит и клокочет воронка. Отряхивая с гребней мыльную пену, высокие волны расходятся громадными кругами во все стороны.
Яша чувствует под ногами холод. Вода бьет из пазов обшивки тонкими упругими струями, быстро затопляя «тузик», — подводный удар оказался сильным. Но это уже совсем не страшно. Навстречу Яше идет рыбацкий карбас. Десятки рук подхватывают его из воды и поднимают на борт.
— Ну, спасибо, друг, выручил, — говорит старик, и голос его дрожит. — Смелый ты человек, дай бог тебе здоровья… Настоящий ты человек — советский!..
Эстонцы хлопали Яшу по голой спине грубыми просмоленными ладонями, звали в гости и, дружно смеясь, наперебой предлагали покурить из своих трубок. Яша оделся быстро, как по боевой тревоге, улыбался в ответ и, чтобы никого не обидеть, курил из всех трубок подряд.