Но ведь я люблю и тебя, Гарри. Я люблю тебя, как саму Жизнь, со всеми ее красками и черными пятнами. И если ты исчезнешь из моей жизни, что тогда мне останется?..
Я жду твое письмо, жду хотя бы одного короткого слова «Прости», жду хотя бы какого-либо знака, свидетельствующего о том, что все это было проделкой, жестокой проделкой судьбы!..
И если я заслужил звание преступника только за свою любовь – то я самый ужасный, подлый, страшный, мерзкий Преступник!
Я жду тебя. Передавай от меня приветы Лиаму и снеси отцу и Найлу цветы от меня.
Я всегда любил тебя сильнее Уильяма, и посему святость моей любви не позволила мне даже коснуться тебя!..
Остаюсь искренним твоим кузеном,
Луи Томлинсон.
На это письмо Луи так и не получил ответа.
Комментарий к 25.
такая вот маленькая тайна Луи.
Он любил Уильяма, потому что он был похож на Гарри, в нем он нашел то, чего хотел найти в своем кузене С:
========== ЭПИЛОГ. ==========
Когда я прочел письмо и утер несколько непрошенных слез, я попросил мистера Шеннона пройтись со мной по тем местам, о которых он рассказывал. Он долгое время не хотел соглашаться, объясняя это тем, что на улице довольно холодно, а я только недавно пришел в себя после болезни, а мой организм еще слаб. Но я был настойчив, и старик уступил.
Подождав, пока я, слабыми после болезни руками, оделся, он взял меня под локоть, и мы вышли на улицу.
Погода в Йоркшире была сырой и холодной, снега, казалось, нападало еще больше, чем в день моего прибытия.
Мы вышли из дома и молча двинулись по дорожке. Я чувствовал, что сам прекрасно знаю. Куда идти, ноги несли меня сами. Я никогда до этого не был в Йоркшире, но после не единожды навестил эту местность. И всегда, приезжая сюда, я кладу на могилу Найла Хорана цветы, в память о доблестном, храбром сердце.
Надпись на его могильном камне тронула меня до глубины души:
«Здесь покоится тело лорда Найла Джеймса Хорана.
1782-1803».
Ему было всего двадцать один год…
Мы прошли мимо Стэнфордской больницы, и на какое-то мгновение мне показалось, что сквозь маленькое, зарешеченное окно почти под самой крышей башни мелькнуло лицо обезумевшего лорда Луи Томлинсона. Но я потряс головой и видение исчезло, а смертельный холод, предсмертные крики заключенных все еще раздирали меня изнутри.
Мы прошли оживленной тропой, и никто не посмотрел на меня. Я бы всего лишь туристом, путешественником, не вызывающим ровным счетом никакого внимания.
Когда мы подошли к замку Стайлсов, мистер Шеннон остался в стороне.
- Вы можете зайти внутрь, если захотите, мистер Малик. Это теперь сродни музею. Но я туда ни ногой. Я подожду Вас здесь.
И с этими словами он привалился плечом к большому дубу, достал свою трубку и закурил.
Я не мог противиться искушению и пошел к дому.
Когда я приехал сюда впервые, я не разглядел замок из окна кареты. Но помню, что он показался мне огромным и величественным. Сейчас, подходя ближе, слушая хриплые голоса воронов, круживших над облезлой крышей, я чувствовал только щемящее сострадание, которым вело от этого дома. Зная историю семьи, жившей здесь, я практически физически чувствовал ту безысходность, что поселилась под этой крышей.
Фасад дома был таким же, каким, наверное, был и семь лет назад. Только окна были выбиты, а рваные занавески развевались под порывами ветрами, словно веки, которые открывались и закрывались сами.
Дверь тоже была не заперта.
Мебели внутри не было почти никакой.
Стены были сырыми от дождливых разводов, по углам проросла плесень. Некогда красивый ковер был испачкан грязью тысячи ног, которые ступали сюда, как на неизведанную землю, стараясь поймать хоть какие-то последние сплетни из жизни этой, уже неживой семьи.
Я прошелся по гостиной, провел пальцами по перилам, ведущим наверх. Поднял голову, но величественной люстры не было – на потолке зияла дырка, открывая просторы неба.
Дверь не закрывалась, по дому гулял сквозняк; я озяб.
Но я вовсе не боялся снова заболеть. Я бы, наверное, даже желал этого. Если бы я задержался в доме мистера Шеннона еще на пару дней, уверен, он бы снабдил меня еще одной, не менее интересной и шокирующей историей.
Я еще пять минут потоптался в холле. Подниматься наверх мне не хотелось. Мне на секунду показался хрипловатый, низкий смех Гарри Стайлса, спускающегося в залу в расшитом золотом халате. Послышался легкий говор Луи, которые повторял реплики для нового спектакля и умные изречения Лиама.
Послышалось робкое заикание Найла и певучий, сладостный голос Эрики, объясняющий французскую грамматику.
О, время, как бы безжалостно! Я нахожусь под крышей дома, обитателей которого уже, наверное, нет в живых.
Лиаму сейчас тридцать два. Наверное, он уже давно женат на Ребекке, начал жизнь в новом городе под вымышленным именем, только чтобы забыть обо всех пережитых ужасах. Дай Бог, чтобы хотя бы его жизнь вместе с Ребеккой, и, возможно, в обществе многочисленных детей, сложилась удачно. Да, я знал, что он отказался от своей доли в завещании, но думаю, что эти деньги бы все равно не сделали его счастливы. Пусть бедный, пусть в изгнании, но он еще мог быть счастлив, если в его сердце еще жила любовь.
Луи сейчас тридцать. Он волочит бессмысленное существование в каменных стенах Стэнфордской тюрьмы, а его блестящем прошлом помнят только выцветшие театральные афиши.
Эрике сейчас двадцать пять. Наверняка, она уже давно замужем за каким-нибудь простым, рабочим мужчиной, у них есть дети, они живут на тихой улочке во Франции, и она снова научилась улыбаться. Она не вспоминает о лорде Гарри.
А лорд Гарри, думал я, покидая замок, не оборачиваясь, и подходя к мистеру Шеннону, чтобы вернуться к нему домой и дальше отправиться в свое путешествие, наверное, он еще жив. Может быть, когда-нибудь я встречусь с ним в каком-нибудь большом городе, и ничего у меня не дрогнет. Я пройду мимо, даже не обратив внимания на этого двадцатипятилетнего длинноволосого молодого мужчину. А он пройдет, даже не подняв на меня своих демонических глаз, даже не догадываясь о том, что я знаю всю его историю.
В ту пору я еще не задумывался над тем, кем хочу быть – я учился в университете, и отец прочил мне карьеру кораблестроителя. Но, может, когда-нибудь я стану писателем и обессмерчу эту историю на бумаге.
Может быть, я когда-нибудь встречу Эрику, и тоже не смогу устоять перед ее добротой и безгранично добрым сердцем.
Может быть, лорд Найл Хоран сейчас наблюдает за мной с Небес, и ангельская улыбка озаряет все его лицо.
Может быть, лорд Лиам Пейн будет самым счастливым, даже несмотря на свою бедность и опозоренное имя.
Может быть, лорд Луи Томлинсон кончит свою жизнь мирно во сне, и его безумие больше не будет надрывать его жизнь.
Может быть, лорд Гарри Стайлс когда-нибудь найдет успокоение. И приняв муки совести, его душа отлетит в Рай, где в будущем он сможет встретиться со своими братьями и родителями, чтобы попросить у них прощения.
Может быть…
Может быть…
Сэр Зейн Малик прожил долгую и счастливую жизнь. Он умер в возрасте девяносто одного года в окружении жены, детей и внуков. На его похоронах был собран весь Уэльс, а его поклонники лили искренние слезы, неся гроб.
Из-под пера Зейна Малика вышли четыре исторических романа, пять любовных романов, семнадцать новелл, тридцать шесть повестей и три сборника стихотворений.