– Прежде всего выключи это чертово радио.
Майкл собрался было запротестовать, но передумал. Диктор в это время вещал: «Ситуация по-прежнему остается крайне запутанной, но англичане, похоже, сумели благополучно эвакуировать большую часть своей армии. В ближайшее время ожидается контрнаступление Вейгана[20]…»
– Майкл, дорогой!
В воздухе запахло грозой. Майкл выключил радио.
– Ради тебя я готов на все.
– Спасибо. – Слезы Лауры высохли, глаза сияли. – А теперь еще одна просьба.
– Внимательно тебя слушаю.
– Тебе надо побриться.
Майкл вздохнул и провел ладонью по щетине на подбородке.
– Думаешь, надо?
– У тебя такой вид, будто ты вышел из ночлежки на Третьей авеню.
– Ты меня убедила.
– И у тебя сразу поднимется настроение. – Лаура подобрала газеты, устилавшие пол у кресла Майкла.
– Естественно. – Он повернулся к радиоприемнику и потянулся к ручкам настройки.
– Подари мне час тишины. – Лаура прикрыла ручки настройки ладонью. – Один час. Радио сводит меня с ума. Все время передают одно и то же.
– Лаура, дорогая, это самая важная неделя в жизни каждого из нас.
– Неделя, конечно, важная, но стоит ли нам сходить с ума? Французам это не поможет, не так ли?
С ее логикой трудно спорить, не мог не признать Майкл.
– А когда спустишься вниз, – продолжала Лаура, – пожалуйста, натяни сетку для бадминтона.
Майкл пожал плечами:
– Хорошо.
Лаура поцеловала мужа в щеку, взъерошила ему волосы, и Майкл направился к лестнице на второй этаж.
Он еще брился, когда прибыли первые гости. Мелодичные и нежные женские голоса, доносившиеся из сада, иногда заглушал шум бегущей воды. Лаура пригласила двух учительниц-француженок из расположенной по соседству школы для девочек, в которой она училась, когда ей было четырнадцать лет. У Лауры сохранились об этих учительницах самые приятные воспоминания. Прислушиваясь к долетавшим из сада голосам, Майкл подумал о том, что мягкие интонации француженок ему гораздо милее самоуверенной металлической трескотни большинства американок. «Но едва ли я решусь озвучить эту мысль», – с улыбкой подумал он.
И тут же порезался. Раздражение вновь охватило Майкла, кровоточащая царапинка на подбородке выбила его из колеи.
С большого дерева в дальнем конце сада донеслось карканье ворон. Целая колония свила там гнезда, и иногда на дереве вспыхивали нешуточные скандалы, во время которых карканье заглушало все остальные звуки.
Майкл спустился вниз, проскользнул в гостиную и включил радио, убавив звук. Несколько мгновений приемник прогревался, потом из динамика полилась музыка. На одной волне пела женщина: «Нет у меня ничего, но и этого слишком много…» Другая станция транслировала увертюру из «Тангейзера» в исполнении военного оркестра. Радиоприемник был слабым и ловил только две станции. Майкл выключил его и направился в сад, к гостям.
Джонсон в желтой тенниске с коричневыми полосами привез с собой высокую красивую девушку с очень серьезным, интеллигентным лицом. Пожимая ей руку, Майкл не мог не задаться вопросом, а что делает в этот летний день миссис Джонсон.
– Мисс Маргарет Фриментл… – представила девушку Лаура.
Мисс Фриментл сдержанно улыбнулась, а Майкл не без зависти подумал: «И где только Джонсон выискивает таких красоток?»
Майкл пожал руки и обеим хрупким, словно цветы, француженкам. Как выяснилось, они были сестрами. Их изящные черные платья когда-то наверняка были очень модными, но с тех давних пор моды переменились. Сестрам уже было за пятьдесят. Свои блестящие, словно покрытые лаком, волосы они зачесывали назад. Майкл отметил белоснежную кожу и потрясающе стройные ноги сестер. Француженок отличали безупречные, утонченные манеры, а долгие годы преподавательской работы в школе для девочек вооружили их безграничным терпением по отношению ко всему, что творится вокруг. Майкл воспринимал их как пришельцев из девятнадцатого столетия – очень воспитанных, вежливых, независимых, но про себя осуждающих и время, и страну, в которой они оказались волею судеб. Хотя сегодня сестры тщательно подготовились к визиту, нарумянились и подвели глаза, на их лицах застыло какое-то отрешенное, мученическое выражение. Чувствовалось, что думают они о чем-то своем и им с трудом удается следить за ходом беседы.
Бросая на сестер осторожные взгляды, Майкл неожиданно осознал, каково сейчас этим француженкам, в тот самый момент, когда немецкая армия наступает на Париж и город, замерев, прислушивается к нарастающему грохоту орудий, когда американские дикторы прерывают джазовые программы и радиосериалы экстренными выпусками новостей, ясно и отчетливо, но на американский лад произнося столь близкие этим женщинам названия: Реймс, Суассон, Марна, Компьен…
20
Имеется в виду Максим Вейган – французский генерал, 19 мая 1940 г., после вторжения немецких войск, был назначен главнокомандующим французской армии. План Вейгана предполагал одновременное контрнаступление французских войск с рубежа Соммы и отрезанной группировки союзных войск с севера. Для его реализации не хватило ни времени, ни сил.