– Хорошо, величайший, – прервал наконец Филет затянувшееся молчание. – Твое желание будет исполнено. Но должен сразу предупредить, следствием твоего решения станут скорее новые неприятности, чем новые радости.
– Это я понимаю, – невесело рассмеялся Маниакис. – Но у нас уже так много неприятностей, что одна лишняя не сыграет никакой роли. А брак с Лицией принесет мне радость, я уверен. Неужели я не заслуживаю время от времени немного счастья?
– Фос дарует каждому человеку определенное количество радостей и счастья, – мрачно подтвердил Филет.
Неужели маг-врачеватель уступил мне из-за того, что после своей неудачной попытки исцелить Нифону до сих пор испытывает чувство вины, а потому решил искупить ее именно таким способом? – вдруг спросил себя Маниакис. Но вслух этого вопроса не задал, ибо утвердительный ответ заставил бы и его ощутить вину.
– Когда бы ты предпочел совершить обряд? – прервал его мысли Филет.
– Немедленно, – ответил Маниакис. Я не хочу давать тебе ни единого шанса изменить свое решение, мысленно добавил он. Вызвав Камеаса, он приказал:
– Попроси собраться здесь Лицию, моего отца, ее отца и Регория. Мы без промедления приступим к обряду бракосочетания.
– Величайший, как только ты приказал мне вызвать в резиденцию святого отца, я взял на себя смелость предупредить всех упомянутых тобой лиц, – ответил постельничий. – Все они наготове и ждут.
– Ты превзошел самого себя! – восхитился Маниакис. – Ты поражаешь меня всякий раз, стоит мне решить, что это уже невозможно.
– Моя цель состоит в том, чтобы ты считал подобное само собой разумеющимся, величайший, – сказал Камеас.
Пока Маниакис пытался понять, как ему расценить заковыристый ответ постельничего, Филет окончательно пришел в себя и задал практический вопрос:
– Где будет проходить обряд, величайший? Я полагаю, ты не придаешь этому особого значения, но…
– Ты правильно полагаешь, святой отец, – ответил Маниакис. – Я наметил для этой цели Малый храм здесь, в дворцовом квартале. Правда, его следовало бы подновить, поскольку при последних Автократорах он почти не использовался, но я думаю, он все же подойдет для наших нужд.
– Прошу прощения, величайший, – Камеас смущенно кашлянул. – Предвидя, какой оборот могут принять события, я пару дней назад послал туда нескольких человек, дабы они предприняли все, что в их силах, с целью улучшить внешний и внутренний вид храма, а также обеспечили определенные удобства для проведения обряда.
Онемев, Маниакис изумленно воззрился на постельничего.
– Нет, ты поистине неподражаем, достопочтеннейший Камеас! – вымолвил он, наконец обретя голос.
– Величайший, если уж какие-то вещи требуется выполнить, их следует выполнять надлежащим образом, – с чувством собственного достоинства ответствовал постельничий.
Глава 12
– О брат мой! – нахмурившись, сказал Парсманий. – Твои поступки выходят за грань допустимого. Весь город полон слухами; люди взбудоражены дворцовыми сплетнями.
– Да, горожане перешептываются, – согласился Маниакис. – Но криков возмущения, чего я опасался, пока не слышно. Что до сплетен, то они потихоньку умрут сами собой, и я снова смогу спокойно заняться своими делами.
– К тому же, уж позволь говорить откровенно, – продолжил Парсманий, упрямо пропуская мимо ушей слова Маниакиса, – я не в восторге от того, что ты поставил себя в слишком большую зависимость от Регория и Симватия. Всем очевидно: ты относишься к ним лучше, нежели к более близким родственникам.
– Боюсь, тебя больше заботит другое, брат мой, – ответил Маниакис. – И Лиция здесь ни при чем. Ты просто завидуешь Регорию.
– Почему бы нет? – резко спросил Парсманий. – Ведь ты Автократор, следовательно, Регорий занимает то место, которое на законных основаниях принадлежит мне. Тебе не следовало назначать севастом двоюродного брата, когда под рукой у тебя был родной.
– Прежде всего, когда мне потребовался севаст, тебя не было под рукой, – шумно выдохнув, проговорил Маниакис. Разговор начинал его злить. – Ты находился совсем в другом месте. В маленьком вонючем городке на краю света. И не ты, а Регорий был моей правой рукой все то время, пока я боролся с Генесием. Кроме того, он прекрасно справляется со своими обязанностями. Так к чему все твои пустые речи? Тем более что мы уже обсуждали эту тему.
– А к тому, что в момент того обсуждения я даже предположить не мог такого идиотского поступка с твоей стороны. Подумать только, ты вступил в связь со своей же…
– Ты лишаешься аудиенции! – Голос Маниакиса загрохотал, словно стылая зимняя буря. – Ты навлек на себя наше неудовольствие. Мы не желаем более ни видеть тебя, ни говорить с тобой до тех пор, пока ты не загладишь нанесенное нам оскорбление. Прочь с наших глаз!