- Если увидишь ее, - крикнул я, - скажи ей, что ее папа...
Девочка развернулась и побежала.
- Нет, подожди!
Через плечо она крикнула:
- Я на вас донесу.
Я поехал за ней.
Не будь я утомлен и дезориентирован после ночи страсти с Пегги и Эллой, уверен, что не потерял бы головы и уехал.
Но я был наполовину не в себе, а Триша была самой сутью Анжелы.
Я переехал дорогу, затормозил, вытащил ключ из замка зажигания, выпрыгнул из машины и бросился в погоню.
Я быстро бегаю. Уже через несколько секунд я набросился на нее.
- Не трогайте меня! - завопила она.
Оставив молоток в машине, я схватил ее за хвост, размахнулся и отправил кувыркаться по асфальту. Я поспешил к ней. Когда я присел, сагуаро за дорогой, казалось, смотрели на меня, испуганно подняв свои зеленые руки.
Я поднял Тришу. Оставив ее ранец на дороге, я перебросил ее через плечо и помчался к своей машине. Тяжести почти не чувствовалось.
Хотя она извивалась, я удерживал ее на месте, крепко обхватив рукой заднюю часть бедер.
Она дрыгала ногами и рыдала:
- Отпустите меня! Я все расскажу!
- Ты моя, дорогая!
Свободной рукой я достал ключи из кармана.
- Пожалуйста! Отпустите меня! Пожалуйста!
- О, мы обязательно повеселимся! Во всяком случае, я!
Я замедлил бег, приближаясь к своей машине. Нагнулся и открыл багажник. Наблюдая за тем, как поднимается крышка, я размышлял, удастся ли мне найти дом Пегги и Эллы. Там больше никто не жил. Я мог бы легко деактивировать свое зажигательное устройство. Тогда мы с Тришей могли бы жить в этом доме долго и счастливо... или хотя бы несколько дней.
- Что вы там делаете, мистер? - раздался чей-то голос.
О, Боже.
Я наклонился, загрузил Тришу в багажник и захлопнул крышку. Затем повернулся.
Она была красавицей. Девятнадцати или двадцати лет. Волосы цвета солнечных лучей, кожа песочного цвета. Одета в джинсы и синюю рубашку из шамбре[2]. Рубашка была завязана под грудью, обнажая живот. Также на ней была соломенная ковбойская шляпа и сапоги из змеиной кожи.
Настоящая аризонская девушка - вплоть до револьвера как у героев вестернов в руке.
Скривившись так, что я увидел ее ровные белые зубы, она сказала:
- Давай, открывай багажник.
- Все в порядке, - сказал я. - Она сбежала из дома. Я - частный детектив, нанятый ее родителями, чтобы вернуть ее.
- Мне плевать, что ты Сэм Долбаный Спейд[3], приятель, открой этот блядский багажник.
- Вы представитель закона? - спросил я.
- Просто гуляю. И, похоже, наткнулась на извращенца во время совершения преступления.
- Если вы не представитель закона, - сказал я, - то это не ваше дело.
- Мы с Сэмом Кольтом смотрим на это по-другому.
Нужно было принять решение.
Я решил, что аризонская или нет, но это всего лишь девушка. Более чем вероятно, что она не слишком меткая.
Это была еще одна ошибка моего усталого разума. Он не напомнил мне о том, что многие стрелки мирового класса были женщинами. И он забыл упомянуть Энни Оукли[4].
Я рванул к водительской двери.
Что-то ударило меня в спину. Это было похоже на удар молотком, а через мгновение оглушительный взрыв резанул уши.
Револьвер! Такой невероятно шумный!
Но, Боже мой!
По словам врачей, я больше никогда не смогу ходить. Эта сука (ее звали Стейси Хикок, подумать только, не имея ко мне никакого отношения) попала мне в грудной отдел позвоночника из револьвера 45-го калибра. Теперь, говорят, я проведу остаток жизни в инвалидном кресле в психбольнице для преступников.
Жертва насилия с применением огнестрельного оружия.
Меня держат подальше от молотков.
Но они не могут отвлечь мои мысли от Анжелы. И всех остальных. От многих других.
Конечно, я часто сожалею о потере Триши. Мне кажется, что она должна была стать вершиной моей карьеры. А я не смог заняться ею...
Мне нравится сидеть в инвалидном кресле и думать о том, что бы я сделал с Тришей, если бы эта сука Стейси Хикок не появилась в тот момент.
Стейси с ее револьвером.
С ее гребаным Kольтом.
(Аризона, как я узнал слишком поздно, это чрезвычайно примитивный штат, в котором гражданским лицам разрешено ходить вооруженными, как бандитам!)
Я бы с удовольствием опустил свой молоток на Стейси. Сломал бы ей палец, нажавший на курок. Выбил бы эти большие белые зубы. Вбил бы глазные яблоки глубоко внутрь. Оторвал бы ее груди гвоздодером...
Может, когда-нибудь.