Но за дело спасения Италии, на которое не хватало смелости у Сципиона, дважды приводившего римскую армию от глубокого упадка к победе, отважно взялся юноша, не прославившийся еще никакими подвигами, — Тиберий Семпроний Гракх (591—621) [163—133 гг.]. Его отец, носивший то же имя (консул в 577 г. и в 591 г., цензор в 585 г.) [177, 163, 169 гг.], был образцом римского аристократа. Будучи эдилом, он устраивал блестящие игры, причем деньги на них добывал угнетением провинций, за что навлек на себя суровое и заслуженное порицание сената (I, 760). В недостойном процессе против Сципионов (I, 710), бывших его личными врагами, он вступился за них и доказал этим свое рыцарское благородство и преданность сословной чести, а энергичные меры против вольноотпущенников, принятые им в бытность цензором (I, 776), свидетельствовали о твердости его консервативных убеждений. В качестве наместника провинции Эбро (I, 643) он своим мужеством и особенно своим справедливым управлением оказал отечеству большие услуги и оставил в провинции по себе благодарную память. Мать Тиберия Корнелия была дочерью победителя при Заме, который выбрал себе зятем своего бывшего врага, выбрал за то, что он так великодушно вступился за него. Сама Корнелия была высокообразованной, выдающейся женщиной. После смерти мужа, который был много старше ее, она отклонила предложение египетского царя, просившего ее руки, и воспитала своих троих детей в заветах мужа и отца. Старший сын ее Тиберий, добрый и благонравный юноша, с мягким взглядом и спокойным характером, казалось, меньше всего годился для роли народного агитатора. По всем своим связям и убеждениям он принадлежал к сципионовскому кружку. И он, и брат его, и сестра получили утонченное греческое и национальное образование, которое отличало всех членов этого кружка. Сципион Эмилиан был его двоюродным братом и мужем его сестры. Под его начальством Тиберий 18-летним юношей участвовал в осаде Карфагена и за храбрость удостоился похвалы сурового полководца и военных отличий. Неудивительно, что даровитый юноша со всей горячностью и ригоризмом молодости воспринял и развил идеи этого кружка о причинах упадка государства и о необходимости улучшить положение италийского крестьянства. Тем более, что не только среди молодежи находились люди, считавшие отказ Гая Лелия от проведения его плана реформы признаком не рассудительности, а слабости. Аппий Клавдий, бывший консул (611) [143 г.] и цензор (618) [136 г.], один из самых авторитетных членов сената, со всей страстностью и горячностью, характерной для рода Клавдиев, упрекал сципионовский кружок в том, что он так поспешно отказался от своего плана раздачи государственных земель. Кажется, в этих упреках была также нотка личной вражды; у Аппия Клавдия были столкновения со Сципионом Эмилианом в то время, когда они оба домогались должности цензора. Публий Красс Муциан, бывший в то время великим понтификом и пользовавшийся всеобщим уважением в сенате и в народе как человек и как ученый юрист, высказывался в том же духе. Даже брат его Публий Муций Сцевола, основатель науки права в Риме, по-видимому, одобрял план реформ, а его мнение имело тем большее значение, что он, так сказать, стоял вне партий. Тех же взглядов придерживался и Квинт Метелл, покоритель македонян и ахейцев, пользовавшийся большим уважением за военные подвиги и еще больше за свои строгие нравы в семейной и общественной жизни. Тиберий Гракх был близок к этим людям, особенно к Аппию, на дочери которого он женился, и к Муциану, на дочери которого женился его брат. Неудивительно поэтому, что он пришел к мысли взяться самому за проведение реформы, как только получит должность, дающую ему право законодательной инициативы. В этом намерении его, возможно, укрепили также личные мотивы. Мирный договор с нумантинцами, заключенный в 617 г. [137 г.] Манцином, был главным образом делом рук Гракха; но сенат кассировал договор и главнокомандующий вследствие этого был выдан врагу, а Гракх вместе с другими высшими офицерами избежал той же участи лишь благодаря своей популярности у народа. Правдивого и гордого юношу все это не могло настроить мягче по отношению к правящей аристократии. Эллинские риторы, с которыми он охотно беседовал на философские и политические темы, Диофан из Митилены и Гай Блоссий из Кум, поддерживали его политические идеалы. Когда его замыслы стали известны в широких кругах, многие одобряли их; неоднократно на общественных зданиях появлялись надписи, призывавшие его, внука Сципиона Африканского, подумать о бедствующем народе и о спасении Италии.
10 декабря 620 г. [134 г.] Тиберий Гракх вступил в должность народного трибуна. Пагубные последствия дурного управления, политический, военный, экономический и моральный упадок общества сделались очевидными в это время всем и каждому во всей своей ужасающей наготе. Из двух консулов этого года один безуспешно сражался в Сицилии против восставших рабов, а другой, Сципион Эмилиан, уже несколько месяцев занят был завоеванием, вернее, уничтожением небольшого испанского города. Если нужен был особый стимул, чтобы заставить Гракха перейти от замысла к делу, то этим стимулом было все положение, вызывавшее в душе каждого патриота сильнейшую тревогу. Тесть Гракха обещал поддерживать его советом и делом; можно было рассчитывать также на содействие юриста Сцеволы, который недавно был выбран консулом на 621 г. [133 г.].
Вступив в должность трибуна, Гракх немедленно предложил издать закон, который в некоторых отношениях был не чем иным, как повторением закона Лициния-Секстия от 387 г. [367 г.] (I, 280). Он предложил, чтобы государство отобрало все государственные земли, оккупированные частными лицами, находившиеся в их безвозмездном пользовании (на земли, сданные в аренду, как, например, на капуанскую территорию, закон не распространялся). При этом каждому владельцу предоставлялось право оставить за собой в качестве постоянного и гарантированного владения 500 югеров, а на каждого сына еще по 250 югеров, но в общей сложности не более 1 000 югеров, или же получить взамен их другой участок. За улучшения, внесенные прежним владельцем, как то — за постройки и насаждения, по-видимому, предполагалось выдавать денежное вознаграждение. Отобранные таким образом земли должны были быть разделены на участки по 30 югеров и розданы римским гражданам и италийским союзникам, — но не в полную собственность, а на правах наследственной и неотчуждаемой аренды с обязательством возделывать землю и уплачивать государству умеренную ренту. Отобрание и раздел земель предполагалось возложить на коллегию из трех лиц; они должны были считаться действительными и постоянными должностными лицами республики и ежегодно избираться народным собранием. Позднее на них была возложена также трудная и важная юридическая задача: определять, что является государственной землей и что частной собственностью. Итак, раздача земель была рассчитана на неопределенный срок, пока не будет урегулирован трудный вопрос обширных италийских государственных земель. Аграрный закон Семпрония отличался от старого закона Лициния-Секстия оговоркой в пользу владельцев, имевших наследников, а также тем, что земельные участки предполагалось раздавать на правах наследственной и неотчуждаемой аренды, главное же тем, что для проведения закона в жизнь предусматривалась организация постоянного и регулярного исполнительного органа; отсутствие последнего в старом законе было главной причиной его фактической безрезультатности.