— Час назад. Почитал, подумал, и сразу к вам. Послушайте, может она знает, что мы связались с Гортасом? Что его отец был приятелем моего, и учился вместе с вашим в одной школьной группе?
— Нет. Они выскочки. Им никто ничего не скажет. Императрица и советник не нашего круга. Кстати, слышали — якобы сын императрицы, будущий император, очень похож на советника!
— Перестаньте. Сколько ему — несколько дней? Три? Четыре дня? Как можно сказать, от кого он? Младенцы все на одно лицо. Хотя… слухи такие ходили. Уж очень этот тупой рубака близок к Антане. Женщины любят вояк…
— Вам-то это точно известно — криво усмехнулся Гегайло — ходят легенды о ваших победах над дамами, генерал. Замужними, в основном.
— Перестаньте. Сейчас не до легенд. Итак — запрос императрицы. Что делать?
— Бежать, конечно. Уехать из города. Немедленно. Поехать в дальнее поместье, ближе к югу, и ждать Гортаса. Взять сильную охрану, погрузить золото, и в путь.
— Всё золото?! Вы представляете, сколько оно весит? — хмыкнул Хаденор — вы же не сможете взять всё! Вам понадобится караван из десяти возов! А мне из двенадцати. И охрана. Я только из хранилища банка возил их несколько дней. Кстати — у вас задолженность по налогам есть?
— А у вас?
— Девятьсот тысяч. За несколько лет.
— А чего не платили?
— А вы? Чего глупые вопросы задаёте?
— Успокойтесь, Хаденор, мы с вами сидим на одном стуле. Платить, конечно, глупо — завтра Гортас придёт, а мы деньги отдадим этой курице! И её петуху! Уезжать надо. Деньги спрятать в поместье, а с собой забрать то, что уместится в одной повозке. Уверен, у вас есть тайник, который найдёте только вы. И у меня есть. Так что даже если заберутся в дом, ничего не найдут. Впрочем — здесь оставим сильную охрану, и всё будет нормально. Мы двое самые богатые люди в этой империи, или одни из самых богатых, скажем так. Чего нам бояться эту выскочку? У нас сильная охрана, наёмники, плюс наши гвардейцы, которые не чета рохлям Антаны. Если что — пробьёмся!
— Уверены? Говорят, что гвардия императрицы в последнее время стала гораздо более боеспособной. А ещё — этот самый спецназ, как его называют. Вырядились в странную форму, как грязную, всю в пятнах, и бегают, палят из этих штук — ружья называются. Не опасно будет выезжать?
— Демоны! Что, горите желание вывалить ей тринадцать миллионов? Пока за нас не взялись — бежать надо! И прямо сейчас, в ночь! Иначе поздно будет. Вы как хотите, а я уже собираюсь — Гегайло посмотрел на Хаденора, и вдруг за его спиной увидел небольшую чёрную кошку. Она как будто улыбалась, глядя на графа, и в её глазах ему привиделся демонический блеск.
— Откуда здесь эта тварь?! — яростно крикнул Гегайло, и будто несчастная кошечка была виновата в его бедах, изо всей силы кинул в неё фарфоровой чашкой с остатками чая.
Конечно, не попал, и только лишь забрызгал тёмной жидкостью рукав камзола Хаденора. Пока извинялся, пока искал глазами кошку — та уже куда-то исчезла.
— В общем, Хаденор, я выезжаю. Что касается этих ружей — чушь собачья! У меня пятьдесят лучников, да пятьсот солдат в полном вооружении! И здесь остаётся двести человек. Пусть попробуют взять!
Караван был готов через три часа. Доверенные слуги долго перетаскивали мешки из потайной комнаты в тоннеле под домом, следя за тем, чтобы никто не увидел, где она находится. Затем граф собственноручно запер потайные двери хитрыми замками, подобрать отмычку к которым было невозможно. Его домашние уже сидели в карете — старший сын, с вечно недовольным плаксивым лицом, похожий на отца как две капли воды, дочь, еле влезшая в очередное парчовое платье и жена, надменно взирающая на своего мужа, менее родовитого, чем она. Она его всегда презирала.
После того, как Гегайло взгромоздился в карету, заскрипевшую под его немалым весом, караван двинулся из открытых ворот. Управляющий поместьем остался стоять у ворот, провожая хозяина, а гвардия Гегайло и наёмники, закованные в броню, ощетинившиеся клинками разнообразного первоклассного оружия, обступили карету живой, закованной в железо толпой, расталкивая случайных прохожих и нещадно хлеща плетьми куда попало. А попадало так, что некоторые падали, сбитые с ног ударом тяжёлой плети с вплетёнными в неё свинцовыми шариками.
Вечерние улицы были свободны В последнее время деловая жизнь столицы затихла, уснула, в ожидании перемен и грядущей войны. Дождь, как будто напугавшись грозного вида отряда графа, заполонившего всю улицу от стены до стены, тоже притих, и даже ветер не колыхал поверхность больших луж и намокшие плюмажи шляп челяди графа.
До городских ворот они добрались за час — отряд шёл небыстро, да и огромная лакированная чёрным лаком карета шла медленно, влекомая четвёркой лошадей. Кроме того — три воза с деньгами, окружённые охранниками в блестящей броне, непробиваемой даже стрелой, не располагали к бодрой скачке.
Граф прикинул, что до первого поместья они доберутся к утру — дорога от столицы до поместья была булыжной, так что особых хлопот не предвидится.
Поместье большое, окружённое мощными стенами, можно сказать даже крепость, так что взять там графа будет очень трудно, особенно с его войском. Оттуда он разошлёт гонцов по остальным своим поместьям, и скоро соберёт войско, сравнимое даже с императорским. Денег у него хватает, оружия тоже. Несмотря на свой смешной облик, граф совсем даже не был дураком. Наоборот — он обладал трезвой головой и ясным умом, не зря в первую очередь Хаденор бросился именно к нему. Гегайло умел в определённый момент выбрать правильное решение.
Неожиданно отряд остановился. Гегайло открыл дверцу карету и покричал своего секретаря. Жасиор выслушал приказание, пришпорил коня и поскакал в голову колонны, узнать, что там случилось. Через несколько минут вернулся со слегка растерянным видом:
— Господин граф! Ворота закрыты! Стражник сказал, что у него есть приказ не выпускать вас из города.
— Чтооо?! Это как понимать?! Да я их… я их… в порошок сотру! Я их уничтожу!
— Габраил, мне всё это не нравится — слегка гнусаво сказала графиня — чувствую, это неспроста. Не спеши. Выясни, в чём дело. Как бы беды не было…
— Думаешь, они закрыли ворота в связи с письмом? — нахмурился Гегайло — впрочем, я сейчас узнаю.
Пыхтя, как паровоз, Гегайло вывалился из кареты, и мимо строя своих латников пошёл к воротам. Перед опущенной стальной решёткой стоял парень в солдатской одежде с алебардой, разговаривающий с какой-то красивой рыжеволосой девушкой. Они увлеклись разговором, смеялись, и обращали на Гегайло и отряд латников внимания меньше, чем на муравейник.
Граф, кипя от злости подошёл к парочке и только тут заметил, что парень был одноглазым — вместо одного из глаз была чёрная повязка, а на виске шрам, как будто через глазницу что-то прошло и вышло через висок.
Парень мельком глянул на подошедшего графа, которого сопровождали секретарь и командир графской стражи, сорокалетний мужчина с жёстким, угловатым лицом и прищуренными, как у кота глазами, и снова отвернулся к собеседнице, звонко рассмеявшейся на какие-то слова парня. И только когда Гегайло рявкнул, повернулся, и выжидательно уставился в лицо графа:
— Вы граф Гегайло? Замечательно. И вы спрашиваете, почему ворота закрыты, и какого хрена вас не выпускают? Отлично. Вы тот, кто нужен. У меня грамота, которую я обязан вам отдать, предварительно прочитав во всеуслышание.
— А кто ты такой? — презрительно спросил граф, мучительно вспоминая, где он видел этого наглеца.
— Я Зоран, секретарь Первого Советника Императрицы — спокойно ответил парень, и граф, наконец-то вспомнил — да! Этот наглец всегда был рядом с советником. И девицу он где-то видел, но где — неизвестно.
— Так вы готовы выслушать указ императрицы, господин граф? Он касается персонально вас.
— Читай, а потом открывай ворота, иначе мы их сами откроем — прорычал граф — хамы! Наглецы! Пороть вас надо, твари безродные!
— Я, Импаратрица Бларона милостью Божьей, Антана, объявляю:.
Граф Негайло, который, вопреки моей воле, попытался скрыться и лишить короны принадлежащих ей денег в виде укрытых от нас налогов, а также, будучи уличён в связях с бунтовщиком и богоотступником Гортасом, объявляется государственным преступником и подлежит императорскому суду.