Всё последнее время и до особого распоряжения, Шанти пребывала в облике человеческой девушки, создав свой образ сама, чем очень гордилась. Она до мелочей слепила тело девицы, перешёптываясь с Антаной и надолго исчезая с ней в спальне, где имелось огромное, в рост человека зеркало — одна из драгоценностей короны.
Потом, в один прекрасный день, Шанти выпорхнула из спальни и предстала перед Андреем в том виде, который себе создала. Он долго откашливался, так, что на его глазах выступили слёзы. А потом потребовал, чтобы она прикрылась чем-нибудь — не дай боже кто-то увидит, и решит, что они тут втроём с императрицей занимаются свальным грехом.
Однако — для себя отметил, что девицу Шанти с Антаной слепили довольно соблазнительную. Впрочем, при этом — отражающую весь безшабашный нрав драконицы — рыжая, огненная, и немного мальчишеская. Её зелёные глаза смотрели насмешливо и дерзко, не боясь ничего на свете и будто не веря в то, что с ней может случиться что-то плохое.
А образ девушки был выбран для Шанти после их совета с Антаной — Шанти рассказала об увиденных ей в толпе народа драконах, судя по всему — старейшинах племени. И о том, что почувствовала их удивление, возмущение, ярость — драконица была эмпатом, и довольно могучим. Было решено — Шанти будет рядом с императрицей, как её охранница и подруга. А какой тогда императорской наперснице пристало принять облик? Уж конечно не чёрной кошки, в роли которой Шанти пересекла две страны, сидя у Андрея на плече. Странно было бы, если б императрица играла в настольные игры с чёрной кошкой. Вряд ли бы придворные это оценили.
Вот так и стала жить во дворце Шанти, девушка из глубинки, дальняя родственница Антаны, её фрейлина и подруга — по версии для придворных.
В свет Антана не выходила, штата фрейлин себе не набирала, сказавшись невозможностью вести обычный для императриц образ жизни из-за беременности, и связанным с этим недомоганием. Это было враньём. Антана и сама являлась оборотнем, так что её беременность протекала вполне даже приятно и не тяжело.
Оборотни были известны своим могучим здоровьем, и какой-то там будущий император не мог подкосить его ни на миллиметр. Впрочем — после родов, Антане всё равно придётся вести придворный образ жизни — балы, приёмы, политическая жизнь — но женщина оттягивала этот момент на подольше. Ну — не любила дочь купца эти церемонии. За что бывала порицаема своим тайным мужем — Андреем.
Они решили подождать оформления своих отношений до родов — вот родит, а потом уже Андрей разведётся со своей официальной женой Олрой, бывшей его любовью, и потом женится на вдовствующей императрице, став принцем-консортом, и регентом при будущем императоре Балрона.
Олра до сих пор его любила, но он её — нет. Оставались ещё какие-то дружеские чувства, да. Но страсти, той, что была раньше — нет. Ушла. И она сама виновата в этом, отбросив руку Андрея, отвернувшись от него тогда, когда он предложил ей всё, что мог дать — свою любовь, верность и саму жизнь.
Ничто не проходит бесследно. Вот и тут остался след их любви — Олра была беременна, и скоро должна родить. Раньше, чем Антана. Ведь их с Олрой любовь случилось на несколько месяцев раньше…
Олра уже не могла свободно передвигаться по улицам города, и оставив свои политические и коммерческие дела, сидела дома, ожидая схваток и справедливо полагая, что стоит ей отправиться к графине Суран, или баронессе Амбуг с визитом, как она тут же родит где-нибудь в углу кареты. Такая перспектива её не прельщала.
— Что, нельзя было подождать, когда дождь хоть ненадолго прекратится? — канючила Шанти, выпятив нижнюю губу, розовую и пухлую, как настоящую. Если не знать, что за ней скрывается непробиваемый металлизированный хитин, то… — Андрей встряхнул головой, отбрасывая всякие глупые картины, типа хватания за розовую губу с воплем — «ты замолчишь нафиг!» — постучал пальцами правой руки по сиденью, и с надежой спросил:
— Может пообедать хочешь?
— Хочешь мне заткнуть пасть куском мяса? — усмехнулась Шанти — так ты же не дашь есть сырое! Чтобы по нему текла сукровица, такая сладкая, такая свежая! Вам, людям, обязательно надо обуглить эти куски, а потом вы будете чавкая и клацая тупыми зубами пытаться оторвать от них мелкие, как кот нагадил кусочки!
— А может в трактире кто-то подерётся, и ты выкинешь его в окно? — с надеждой продолжил Андрей, пытаясь как-то заинтересовать нудную драконицу.
— Щас прям! Они при тебе драться не будут! Знаю уже! Все будут тихие и нудные! Они же при виде тебя все обделываются, тебя каждая собака знает! А тем более, что с нами целая армия дармоедов! Вон, сидят как вороны на своих тощих, мерзких одрах и мечтают о том, чтобы тебя пронесло — за то, что ты потащил их из тёплых казарм под проливной дождь!
— О боже мой! Ну чего бы тебе не быть тихой! — не выдержал Андрей — нудной ты уже являешься! А вот тихой тебя можно сделать только заткнув пасть тюком сена!
— Да, да, заткни мне пасть! — с надрывом сказала драконица завывающим голосом, и хитро усмехнувшись добавила — и чего, если заткнёшь? Я всё равно по мыслесвязи могу говорить! Голову-то мне не отрубишь! Впрочем — от тебя всего можно ожидать — добавила она, подозрительно покосившись на злющего Андрея — ладно, ладно, не зыркай, как… оборотень на охоте. Молчу, молчу. Так чего мы там смотреть должны, на заводе?
— Средства для затыкания пасти особо говорливым драконам — сварливо ответил Андрей, поглядывая в окно на нахохлившихся в сёдлах гвардейцах. От них и правда исходила такая волна тоски и недовольства, что он даже поёжился — его как мутной водой окатило чувствами солдат. Быть эмпатом иногда вредно для здоровья.
— Это чего, куски мяса нас ждут, что ли? — нарочито непонятливо кивнула головой Шанти — так-то я не против хорошего куска мяса.
— Поздно. Я передумал тебя кормить — прищурился Андрей — нет, это не мясо. Приедем — увидишь. Тем драконам, которые испытают на себе эту штуку, не поздоровится.
— Я себя чувствую предательницей рода — вздохнула драконица — помогаю злейшему врагу драконов!
— Не был я никогда злейшим врагом драконов, ты же знаешь. И люблю тебя, мою строптивую и злобную сестрёнку нежной любовью. Это оружие против плохих драконов, тех, которые хотят вечно манипулировать людьми, и которые, кстати, сами нарушили Договор, вмешиваясь в дела людей. А кроме того — они скоро, уверен, пожелают лишить меня твоего общества, а ещё — самой жизни. А я как-то привык к тебе, а ещё — желал бы пожить подольше и посмотреть — что там, за горизонтом.
Шанти помолчала, потом удручённо ответила:
— Прости. Я и вправду что-то не очень хорошо себя веду. И ничего не могу с собой поделать! У меня такое сильное раздражение на этот дождь, на грязь, на отсутствие солнечного света, на эти тучи… и на скуку. Пытаюсь себя сдерживать — и не могу. Я не хотела тебя обидеть. Я тоже тебя люблю, братец. Ты и вправду стал мне родным, как мама, например. И плевать на этих драконов — что поделаешь, если они такие идиоты! Будем учить их вести себя правильно. Мы обязательно победим, уверена. Мы не можем не победить!
— Надеюсь — согласно прикрыл глаза Андрей — ну, всё, пошли? Подъехали. Возьми вот зонтик. Платье намочишь, а ты его сегодня первый раз надела. Кстати — оно очень тебе к лицу — зелёный шёлк к зелёным глазам — очень красиво.
— Правда? — улыбнулась довольная Шанти — а я думала ты не заметил…
— Женщины, женщины — пробормотал мужчина про себя и толкнул дверь застывшего на месте экипажа. Лесенка уже была откинута, он сошёл на каменный двор завода и подал руку драконице, легко спорхнувшей со ступенек. Над ней с хлопком раскрылся зонтик, и крупные капли дождя отбили свой вечный танец, наполняя пространство ровным гулом.
— Иди сюда! — Шанти властно и заботливо потянула Андрея за рукав под кожаное сооружение, украшенное золотой росписью — промокнешь! Я понимаю, что ты мужчина, самец, и бла-бла-бла всё такое, но ведь неприятно, когда льётся за шиворот.