Неподвижные абстрактные «характеры» классицизма не удовлетворяли Дидро, — он исходил из индивидуальности, то есть из представления о том, что телесная (чувственная) и мыслительная природа человека находятся в единстве. При этом характер тесно связан с общественной средой, с положением человека в обществе. Дидро даже требовал, чтобы в драматургии «на первый план выдвинуто было положение, а характер стал аксессуаром». Он советовал драматургу и актеру сталкивать положения с характерами, «сталкивать интересы». А поскольку общественная среда каждый день создает новые положения и новые интересы, получается, что движение жизни вызывает движение характеров. Понятие об общественном положении и общественной среде как о важнейших факторах, формирующих характер человека, было новаторством в эстетике. В полемике с канонами классицизма Дидро поставил проблему характера в литературе как подлинный реалист и диалектик.
Художественное творчество Дидро это в каком-то смысле экспериментальная лаборатория его художественных воззрений. И прежде всего в драматическом жанре.
Творчество Дидро тяготело к театру. Философские диалоги, диалогические романы и повести были зародышем, зачатком театрального действа. В его представлении театр — это трибуна всей нации, трибуна новых идеалов, школа нравов. Но для того, чтобы выполнить такую роль, театр должен показать нового героя — обыденного человека, представителя третьего сословия. Драма создается для народа, утверждал Дидро. Народу не нужна ни трагедия, ни комедия в старом смысле этих слов, ему нужен жанр промежуточный, преодолевающий недостатки обоих — «серьезный жанр», иначе говоря, бытовая драма.
В 1755 году Дидро написал пьесу «Побочный сын, или Испытание добродетели», действие которой протекает в обстановке незамысловатых домашних интриг. Традиционный классический стих заменен прозой; возвышенные декламационные интонации — разговорными; введены элементы пантомимы. Но что это? Где обещанный переход от общественных положений к характерам? Если исключить несколько живых эпизодов и удачных штрихов, то на сцену вышли условные носители социальных обязанностей. Положительная героиня «Побочного сына» Констанция произносит патетические монологи высокого общественного смысла, рассчитанные на душевный отклик публики, а получается ходульно, натянуто, наконец, просто смешно. И все это решительно не соответствует теоретическим предсказаниям о сути серьезного жанра. Несколько более высокий уровень драмы «Отец семейства» (1756), которая вызвала восхищение самого Вольтера, не восполнил ущерба от провала «Побочного сына». Неужели не хватило таланта? Нет, причина неуспеха была не в этом. Теоретические схемы, хотя бы и правильные, не поддавались прямому воплощению в образы, дидактизм и моральная риторика подавляли художественность. Но было и более существенное обстоятельство: не так-то просто поэтизировать добропорядочного буржуа, подчиненною все-таки идеалу наживы, и перекроить его в возвышенного гражданина! Фальшь драматического творчества Дидро проистекала из идейной фальши. Теория драмы, завещанная новым поколениям, оказалась значительнее его собственного творческого опыта драматурга.
Иное дело — художественная проза.
Романы, повести и рассказы Дидро, составившие его славу как художника, создавались импровизационно, по следам живой жизни. В этом был его гениальный отдых. Дидро вряд ли предвидел, какой глубокий отклик получит его проза в истории французской и мировой литературы.
Ничто не возникает вне традиции. Предшественниками Дидро были Пьер Мариво (1688–1763) и аббат Прево (1697–1763), знаменитый автор «Манон Леско», создатели жанра психологического романа во французской литературе. Необходимо упомянуть и английского прозаика Сэмюеля Ричардсона (1689–1761), автора семейных романов в письмах «Памела» (1741) и «Кларисса Гарлоу» (1748), которого Дидро ставил выше всех современных писателей за правдивое изображение душевной жизни героев, за достоверность обстановки и деталей и высокую нравственность авторской позиции. С другой стороны, учителем Дидро-романиста был Анри Лесаж (1668–1747), чья приключенческая эпопея «История Жиля Бласа из Сантильяны» (1715) давала широкую картину народной жизни, где, как в калейдоскопе, сменялись сатирические эпизоды и положения. И все-таки Дидро не был прямым последователем никого из них и даже автора философских повестей, своего любимого Вольтера. Он порвал с традициями приключенческого «плутовского» романа и романа мемуаров и предложил новые, свободные формы художественной прозы, полемичные, как и все у Дидро.