Из перечисленных пунктов Плана видна степень их важности для государства, пункты выстроены в некую иерархию, по порядковому номеру видно, чему перед чем отдавался приоритет. Пунктом вторым в Плане стоит национализация угледобывающей промышленности. Дело в том, что не национализировав «уголёк», Англия не могла идти по «пути реформ», да что там «идти», Англия не могла даже встать на ноги. Угледобывающая промышленность была самым тяжело больным человеком в той больничной палате, которую представляла из себя послевоенная Англия.
Поговорим об угле.
8
Поставим себя на место государства. А что? Даже интересно, что у нас получится. Вот есть у нас некое государство, абстрактное, назовём его «Англией», нам не жалко. Государство это только что проиграло войну, пропаганда трубит о победе, людишки непонятно чему радуются, флажками машут, на площадях танцуют, а потом, потанцевав, опять пойдут продуктовые карточки товарить. Ну, а пока они веселятся, «Англия» наша сидит на бережке у разбитого корыта и думу думает, что-то вроде «Англия», Которую Мы Потеряли» и «Дальше Так Жить Нельзя». В такой ситуации кто только не перебывал, суета сует. Правда, из суеты этой кое-кто выходил с честью, а кое-кто так и продолжает суетиться. Хотя под клиентом суетиться не положено.
Ну и вот, как пел незабвенный Феджин из замечательного фильма «Оливер!» — «I reviewing the situation.» Можно дальше сидеть, горюниться, себя жалеть, можно головкой вниз, в прибой, оставив другим не только корытце, но и пляж с солнышком, а можно и не сдаваться, можно чего-нибудь надумать. Можно трезво оценить ситуацию и можно (да-да, не смейтесь, можно, можно!) найти выход. Тут в первую очередь следует решить сдаёшься ты или нет. А решив не умирать, а помучиться, важно докопаться до низа, до донышка, важно понять, с чего следует начинать.
Вот в такой же ситуации, на месте «Англии», сразу по окончании Второй Мировой оказалась Англия. С думалкой у англичан всегда было хорошо, любят они играться со словами и смыслами, любят они думать. Хотя с виду дураки дураками:
Это болельщики футбольного клуба «Вест Хэм» бегут на стадион поболеть за родную команду. Опять же ничего нового, тут уж скорее старое, фото это сделано в 1923 году.
Развлекаться хорошо и радоваться тоже неплохо, как победе любимой команды, так и «победе» государства в проигранной войне, но кроме радующихся в государстве есть ещё и думающие. Те, кто делает это не только по зову сердца, но и по должности. Английскими смотрящими и думающими была выстроена такая логическая цепочка — народное хозяйство разрушено, жратвы нет, чтобы что-нибудь купить, надо что-то заложить, а закладывать, кроме рваных сетей, нечего. Ну, разве что ещё дырявое корытце кому понадобится. На растопку. Можно ещё себя продать, но тут Англия наша скептически себя оглядела и подумала что-то вроде: «Да кто ж на такое польстится?» Словом, кранты.
Положение было следующим — Англии, кровь из носу, нужно было что-то экспортировать, вывозить, продавать, что — неважно, всё равно что. Важно было это «что-то» сделать и загнать на толкучке под названием «Международный рынок». Но для того, чтобы это «что-то» у англичан купили, это «что-то» должно было быть хотя бы (ХОТЯ БЫ!) не дороже точно такого же «чего-то», только произведённого в других местах другими старушками. Только у тех корыта были целыми и сети были новенькими. Самое уязвимое место у самой себя Англия нашла очень быстро — товары, производимые ею, все, все подряд, были неконкурентноспособны. И происходило это по причине их высокой себестоимости, а высокая себестоимость была обусловлена высокой ценой на энергию, а энергия так дорого обходилась старой доброй Англии потому, что очень дорого стоил английский уголь.
Уголь лежал в основе всего. Пошлый уголь.
Уголь это тогдашняя нефть. Хотя нет, не так, тут я хватил через край. Какая уж там нефть… Уголь тогда это нечто гораздо большее, чем нефть сегодня. Я не знаю какой процент от потребляемой сегодня мировой экономикой энергии составляет энергия, получаемая от нефти, но я точно знаю, что процент этот куда ниже 90 %. А вот в 1946 году 90 % энергии, потреблявшейся миром, составляла энергия, получаемая от сжигания угля. Для тогдашней Англии этот процент был даже выше — 92 %.
Для более ясной картины совершим маленькую экскурсию во вчера, в мир, где правит антрацит, делясь властью с углем бурым и углем коксующимся. Возьмём сто лет перед началом Второй Мировой Войны. В середине XIX века Англия добывала более 50 млн. тонн угля. Для сравнения: США — 8 млн. тонн, Германия — 6 и Франция — 5.
На переломе веков, в 1900 году, весь тогдашний мир добывал в год 740 млн. тонн. На дворе был машинный век, и мир рвался в будущее — в 1912-м, в предверии Первой Мировой, на первое место по добыче угля вышли США — 485 млн. тонн, Англия оказалась на втором — 264 млн. тонн, далее Германия — 172 млн. тонн, Франция — 39, Бельгия — 26, Россия — 26 и Япония — 17 млн. тонн. Однако же позицию главного экспортёра угля сохраняла Англия — на мировом рынке Англия продавала в год 68 млн. тонн, в то время как все остальные страны вместе взятые — 28 млн. тонн.
Ещё перед Второй Мировой экспорт угля был одной из основных статей британского экспорта. Перед. Но не после. После получилось нехорошо. Несмотря на военное положение, продолжавшее существовать в отрасли после 45-го года, выйти на предвоенный (хотя бы!) уровень добычи не удавалось, и не удавалось не только по причине выработанности угольных пластов и не потому, что средняя глубина английских шахт была 1170 футов при средней глубине, скажем, американских в 190 футов. Именно об этом рассказывают сегодня студентам, объясняя, как так вышло, что выработка на одного английского шахтёра, составлявшая до войны 1/4 от выработки шахтёра американского, после войны упала ещё ниже. А ещё рассказывают про то, что даже при том, что заработок английского шахтёра был вдвое ниже американского, себестоимость одной тонны английского угля была неспоставимо выше.
Дело было не только в истощении угольных пластов и глубине шахт. Дело было совсем в другом. Удивительно не то, что производительность английского шахтёра составляла четверть от производительности американца, удивительно как англичанину удавалось выдавать на гора так много уголька, так невообразимо, так неправдоподобно много — ЦЕЛУЮ ЧЕТВЕРТЬ от американского уровня.
Повыше я писал, что Англия по различным причинам упустила время перед войной и не успела модернизировать своё хозяйство, теперь же положение выглядело следующим образом — если оборудование во всех отраслях промышленности было устаревшим и изношенным, то в угледобыче положение было попросту катастрофическим. Я ничуть не преувеличиваю. Судите сами.
В период между войнами только 31.1 % производимого в Англии угля добывалось механическим способом, почти 70 % вырубалось вручную. Для сравнения механическим способом в Германии добывалось 93.8 % угля, в Бельгии — 91.4 %, во Франции — 72 %. В ПОЛЬСКОЙ СИЛЕЗИИ — 32.1 %. И опять главная причина была не в этом, как бы жестоко это ни звучало, но на шахтах, расположенных в Уэльсе, условия были таковы, что рубка угля вручную была экономически более оправдана.
Главная проблема была в самих шахтах.
Из 1870 угольных шахт, имевшихся на территории Британии, только в 16 имелись подземные локомотивы, приводимые в движение сжатым воздухом или аккумуляторами. Из 1870 — в 16! И это при том, что на тогдашних не только американских, но и континентальных шахтах механизация всего процесса добычи и доставки угля на поверхность была стандартом. При существовавшем в Англии положении вещей механизировать шахты было НЕВОЗМОЖНО. В середине XX века Англии был выставлен счёт. Она должна была заплатить за своё лидерство в предшествующие двести лет, Англия вырвалась вперёд в начавшейся в начале XIX века индустриальной гонке и теперь именно её лидерство в прошлом и грозило самому существованию Англии в настоящем. (Если начать думать в эту сторону, то можно придти к очень интересным не только аллюзиям и параллелям, но и выводам).