Рене Морель, подражая всем остальным, сложив руки на груди и опустив голову, направился к своей комнате. Рей уже размышляла, как сейчас будет обустраиваться на ночлег: после напряженного дня ей уже не терпелось лечь в постель. Пусть даже там холодно и сыро, главное, что есть кровать…
Черная тень шагнула ей наперерез словно из ниоткуда: от неожиданности чуть не вскрикнув, Рей замерла на месте. Она подняла голову и вздрогнула, сердце заколотилось в горле: тот самый огромный монах, что наблюдал за ней в церкви на проповеди, чудовище из ее сна, стоял прямо перед ней. Он был в капюшоне, а снизу его лицо на манер высоко поднятого воротника закрывала широкая кожаная повязка, так что видны были только глаза.
Черные. Внимательные. И неожиданно очень выразительные. Даже… красивые? Рей поймала себя на том, что растерянно смотрит в них, не в силах оторваться.
— Ты новенький? — раздался глубокий низкий голос.
— Да, мессир, — проблеял Рене Морель, наконец скромно опустив взгляд на свои сложенные руки.
— Ты знаешь, кто я?
— Нет, мессир, я еще только…
— Я приор этого монастыря. Второй человек после аббата, нашего верховного лидера.
“Кайло Рен!” — похолодев, ахнула про себя Рей.
— И я наблюдал за тобой в церкви, — продолжал приор. — Ты не был достаточно прилежен на молитве.
Рене Морель счел нужным смиренно промолчать, глядя в землю, пока Рей панически обдумывала, чем ей грозит подобное заявление.
— Ты получил благословение на ночь? — допрос продолжался, голос пробирал до самых печенок.
— Д-да, мессир.
— За твое небрежение я лишаю тебя ужина. Дай сюда свой паек. Ты его не заслужил.
Рей судорожно сглотнула. Навстречу ей протянулась рука в черной перчатке.
— Простите меня, мессир, — забормотал Рене Морель, — я…
— Ты вынуждаешь меня повторять тебе дважды?
Взмокшей, дрожащей от страха рукой Рей полезла в карман рясы и вынула лепешку. Та тут же исчезла в широченной ладони приора.
— Это даже не наказание, — в низком голосе теперь звучали жуткие металлические нотки. — Лишь предупреждение. О том, как я наказываю, ты еще узнаешь.
Он развернулся, не дав Рене Морелю сказать хоть слово, и исчез, будто растворившись в тумане.
В комнате было полутемно, горела только настенная лампа в форме свечи.
Рей, не раздеваясь, лишь сбросив рясу, нырнула в постель под тонкое одеяло, стуча зубами от холода и пытаясь согреться. От голода сводило живот.
Чудовище! Садист! Отобрать у мальчишки еду! “Не был”, видите ли, “достаточно прилежен на молитве”! Здоровенный лось двухметровый, а ничего другого, как над слабыми издеваться, не умеет! Власть свою показывает, понимаешь ли! “Второй человек после аббата!” Да пусть подавится этим “благословением”!
Ну да ладно, таким “ужином” она все равно бы не наелась, так что черт с ним. Лучше заснуть — хотя бы голода не чувствовать.
Она привстала, ища выключатель лампы, но его, к удивлению Рей, не обнаружилось. Впрочем, буквально через минуту, раздался протяжный одинокий звон колокола, и лампа-свеча погасла.
Монастырь погрузился в сон.
====== Глава 3 ======
Рей проснулась оттого, что кто-то потряс ее за плечо.
— Вставай, Рене! Вставай!
Она поморщилась от бьющего в глаза света. Черт! Только что же была утреня, на которой она чуть не заснула, и вот опять будят! Было еще темно, значит, это не лауды… Ну, разумеется, депривация сна — излюбленный инструмент сектантов всех мастей. И все же — какого черта! Она хочет спать!
Рене, разумеется, тут же вскочил, протер глаза. Тот самый монах, который встретил ее у ворот, стоял возле кровати с фонарем в руке.
— Рене, тебе оказана великая честь, — он заговорщически улыбнулся. — Поверь, ее удостаивается не каждый…
“Разумеется”, — хмыкнула Рей про себя, поспешно натягивая рясу.
— Ты сможешь побывать на богослужении, на которое допускаются лишь те монахи, чья преданность ордену и крепость веры не вызывают никаких сомнений. Но наш аббат и верховный лидер решил, что и ты можешь приобщиться к таинству. В порядке исключения, разумеется.
— О, мессир, — выдохнул Рене. — Я даже не знаю, что сказать…
— Тогда лучше молчи. Ибо то, что ты увидишь, воистину лишает слов… — Монах достал из рукава какой-то черный мешок. — Ты пока не можешь знать путь к нашей особой капелле, это секрет только для избранных. Поэтому надень на голову вот это. Таковы правила.
— Как скажете, мессир, — послушно отозвался Рене, а Рей внутренне приготовилась к тому, чтобы считать шаги и повороты.
Монах вывел ее за руку во двор. Она слушала, как гулко разносятся их шаги по камням, и пыталась понять, в какую сторону ее ведет провожатый. Если она правильно помнила расположение всех объектов, ее вели куда-то за церковь? Скрипнула дверь, они явно вошли в какое-то помещение: монах предупредил, чтоб Рене ступал осторожнее.
Рей перешагнула через порог, поворот, еще поворот, потом ступени. Снова скрипнула дверь.
Наконец провожатый разрешил снять с головы мешок. Рей поняла, что находится в маленькой комнатке с зарешеченным окном. Окно выходило не на улицу, а в какое-то помещение, освещенное ярким светом.
— Посмотри же, Рене. Уверен, что тебе не терпится узнать, где ты!
Похоже, это была церковная подземная крипта, переоборудованная под капеллу. В отличие от строгой церкви, где проходил “тимбилдинг”, она оказалась богато украшенной. Свет многочисленных свечей делал все еще более красивым и таинственным. Словно Рей заглядывала через окошко в дивный райский сад…
Она вдохнула приятный травяной аромат. Голова как будто немного закружилась. Впрочем, может быть, и от недосыпа. Интересно, чем они окуривают помещение? Невинными благовониями или чем-то более опасным?
Вот показались монахи в белых одеждах, словно подражающие ангелам. Началась служба. Рей с удивлением поняла, что ведет ее никто иной, как приор. Если, конечно, в монастыре не было еще одного такого же огромного лося… Он был в красном литургическом облачении, но его лицо все так же скрывала кожаная повязка. Почему он ее носит? Скрывает какой-то дефект? Или… Что если это оммаж Вейдеру с его дыхательным аппаратом? Нет, это ей уж точно мерещится от недосыпа!
Приору помогали еще пять монахов, тоже с закрытыми лицами. Те самые “рыцари”, о которых рассказывал Финн? Но он описывал их тоже как черных чудовищ, а все происходящее выглядело очень благостно. И действительно красиво. Торжественно и таинственно. Обычная утреня не шла с этой службой ни в какое сравнение.
Вот монахи в красном склонились перед позолоченной двустворчатой дверью. Сняли капюшоны. «Хорошо, что теперь монахи не обязаны выбривать тонзуру», — к своему стыду, подумала Рей, не сводя глаз с приора — его внушительная величественная фигура невольно останавливала на себе внимание. “Портить такие волосы — преступление. И как он ухитряется в таких условиях…”
Засмотревшись, она пропустила, как дверь открылась, и из нее выехал высокий трон, на котором сидел старец в золотых одеждах. О, его появление было отлично срежиссированно. Неудивительно, что Финн описывал ночную службу как дивное видение, во время которого ему явилось божество!
— О, — выдохнул Рене, благоговейно опускаясь на колени пред окном и молитвенно складывая руки на груди. — Боже, как это… Как это…
Рей и правда неожиданно вдруг стало очень хорошо. Тепло. Тело стало легким, настроение приподнятым, усталость как будто стерлась, отошла на второй план… Похоже, окуривали тут все отнюдь не невинным ладаном!
Сноук сделал благословляющий жест, от которого монахи в белом буквально забились в экстазе. Приор взял своими ручищами какую-то коробочку и начал причащать монахов. Те выглядели так, как будто им давали амброзию. Интересно, это воздействие благовоний или спектакль, который разыгрывают для новичков?
Сопровождающий Рене монах, все это время стоявший рядом, тронул ее за плечо. Она поднялась, сообразив, что представление закончилось. Бросила последний взгляд в окошко — высокая фигура в красном облачении склонилась перед старцем в кресле.