В это время рядом с угрюмо ворчащим Горцем встали Кил-лиэат, Ятеж-казир и Кашинн. Все они являлись Кровавыми и пребывали под предводительством Лунного Ангела уже не один год. Остальную часть клана составляли Старшие ранги: опытные Воины, Воины Чести и Ветераны. Все они когда-то служили предыдущему Вожаку, проходя через ужасы Великого Заражения вместе с юным Сетг’-ином-Нихкоу’те. Старшие никогда не появлялись на судне без крайней нужды, но Лидер поддерживал с ними связь. Их ранг – заслуженные долгими, многочисленными боями свобода и независимость, право на самостоятельную жизнь. В случае необходимости, как было на Великой Охоте, Гуан-Тант’ер мог созвать их на битву.
- Чем он это заслужил? – буркнул сам себе Наунд, глядя на Фатора, пытающегося отразить атаки альбиноса дражайшим и греющим душу предметом.
Горцу казалось, что Ветер своими прикосновениями оскверняет нечто очень важное – само искусство гин’ха-тау, выраженное сейчас в конкретном физическом предмете – нагинате.
- Этого до сих пор никто не понял. Я думаю, вряд ли тем медицинским подвигом, связанным с... ши Кар’клейя, – спокойно, не без намёка ответил Кил-лиэат.
Ятеж-казир и Кашинн переглянулись. Они не участвовали в той битве и не могли понять, о каком медицинском подвиге идёт речь, но легенда о странной умановской самке, покорившей самого Вождя, была известна обоим. Кровавые не верили в сплетни, гласившие, что их предводитель способен на чувства по отношению к дичи. Полюбить слабого, никчёмного Пьод Амедха? Пустая болтовня и низкие слухи соперничающих кланов!
Размышления были прерваны интересной сценой: Фатор упёрся спиной в статую. Не растерявшись, он лихо запрыгнул на постамент и попытался атаковать Вождя с более высокой позиции. Одам-ан’де моментально отреагировал, нанеся с разворота секущий удар. Он метился в маску, но Кровавый пригнулся. Лезвие просвистело над его головой, с хрустом впившись в нижнюю правую мандибулу белоснежного изваяния... Зал умолк. Искусно выполненная жвала, увенчанная золотым бивнем со звоном упала на холодный пол. Тишина.
- Наверное, больно, – усмехнулся Ветер, слезая с постамента.
Гуан-Тант’ер ухмыльнулся. Он поднял отсечённую у статуи мандибулу и вручил ученику:
- Дарю.
Сняв с колонны мантию, Вожак встряхнул её и накинул на себя, закрепив цепочкой.
- Уже скоро мы прибудем на «Адомур». Чем это грозит, знает каждый из вас, так что с этой минуты до самого приземления вы будете вспоминать каждый свой бойцовский навык. Дтай’к-дте!
Он оставил тренировку на помощников, а сам перехватил направляющегося к Фатору Наунда.
- Я слышал, твои успехи невелики?
Горец виновато опустил голову.
- Да, Кар’клей. Одного зазин явно недостаточно в сновидении. Накопленный мною опыт ничего не дал, я наткнулся на неодолимые стены блока. Впервые встречаю подобное.
Гуан-Тант’ер тихонько кивнул ему в сторону выхода. Защёлкав, Наунд последовал за Учителем. Они молча двигались привычным путём – через коридор, увешанный человеческими черепами, в сторону лестницы, ведущей на верхние ярусы. Старший Кровавый чувствовал себя скованно и подавленно из-за того, что слишком много времени было потрачено впустую, не дав результатов. Он всячески старался выбить для себя хоть какую-то нишу, подняться в глазах Вождя, вырваться вперёд в жёсткой конкуренции, царившей в рядах бойцов его ранга. Нынешний провал совершенно этому не сопутствовал.
Альбинос поднялся по лестнице и повернул налево. Наунд не отставал. Они медленно шли мимо знаменитых гравюр, увековечивавших моменты славы предыдущего Вождя. Горец уже давно не обращал внимания на привычные картины, лишь тревожно глядя в огромные окна, за которыми не было видно даже звёзд. Гуан-Тант’ер за весь путь не проронил и слова. Его молчание сильно давило на психику, возвращая мысли Младшего к тем временам, когда он, будучи Янг’а провинился перед Волве. Кар’клей частенько молчал перед тем, как нанести удар.
Вскоре оба яута подошли к жилым секторам, где свернули направо – в личные владения Вожака. Наунд бывал здесь очень редко, поэтому быстро вышел из состояния меланхоличной задумчивости, тут же начав осматриваться. Он припоминал некоторые детали, например множество камер видеонаблюдения, сейчас замечая их на привычных местах. Дорогие трофейные стены, отделанные лучшими драгоценными металлами, сочно мерцающими на слабом приглушенном свету остались там же, где были много лет назад. Ночной Воин не стал их убирать, посчитав что территория его отца должна остаться нетронутой. Оружие, которое так любил Волве обрело свой вечный покой на специальных стойках и креплениях. Личные, дорогие сердцу трофеи, когда-то бережно отполированные в мастерской всё ещё стояли на технических терминалах, не тронутые ни временем, ни белыми ладонями, вооружёнными кремовыми острыми когтями.
Горец тихонько щёлкал, ничуть не удивляясь тому, что всё здесь осталось по-прежнему – так, как устроил Зверь. Его крепкий властный запах пропитал каждую вещь, проник в каждую щель и до сих пор подсознательно давил, напоминая, кто является истинным хозяином этих мест и всего корабля в целом. Последняя знакомая дверь осталась позади, заставив Младшего напрячься – куда его ведут? Стены мало освещённого коридора здесь имели какой-то особенный, изысканный блеск.
«Очевидно, иной материал или отделка», – подумал про себя яут, продолжая следовать за Кар’клейем.
Кое-где проглядывались ритуальные надписи. Несколько чучел трутней блестели хитином в углу. Наунд с интересом рассматривал результаты работы Вожака, не заметив, что путь, по которому они сейчас шли окончился широким просторным помещением. Взгляд ученика остановился на знакомом трофее – под потолком висела огромная обработанная полумеханическая голова «Терминатора», – преторианца-переростка, созданного уманами на Земле.
«Потрошитель?! Я думал, Великий обменял его или преподнёс Кетану в одном из храмов!»
Звонко зарычав, Кровавый спешно осмотрелся. Удивлению Охотника не было предела – он удостоился права жадно созерцать то, что не удавалось узреть никому из его собратьев – мастерскую Вождя. В помещении властвовал хаос: на металлической поверхности стола лежали разбросанные инструменты, пустые сосуды из-под специальных жидкостей для обработки твёрдых материалов, таких как кость или хитин валялись под ногами. На стенах висели стеллажи. Их полки ломились от всевозможного хлама: слитков металла, коробок с ценными камнями, лазеров, резаков, черепков и прочего. Были и такие вещицы, о предназначении которых стоило только догадываться. Очевидно, они имели земное происхождение и использовались для таксидермии. Когда-то Наунд гордо отказался овладевать этим ремеслом, ссылаясь на традиции, о чём теперь сильно жалел.
«Какой я идиот», – фыркнул про себя Младший, заглядываясь на ещё не законченные чучела трутней, стоявшие и лежавшие вдоль стен. Ксеноморфы происходили от разных носителей. Их родиной были далёкие миры, которые Горцу ещё не довелось посетить. На одиноком рабочем кресле стоял череп плотоядного зверя.
Глядя на Старшего Кровавого, подобно волчку вертящегося вокруг своей оси, Лунный Ангел не смог сдержать смеха.
- У тебя голова ещё не закружилась, а?
Наунд встал по стойке смирно, прижав сильные руки к телу, чтобы ненароком не начать ими размахивать в эмоциональном порыве.
- Мой Кар’клей, это удивительно! Это поразительно! Я совсем иначе представлял себе твою мастерскую!
- Интересно, как?
- Нууу... я... наверное, чуть меньше.
- Меньше? – Одам-ан’де огляделся по сторонам. – Меньше... И как бы я передвигался среди этого хлама? По воздуху? Посмотри на меня. Мой орх’э был таким же крупным самцом. Представь как он работал здесь.
Гуан-Тант’ер тактично умолчал о том, что Владыка содержал данное помещение в чистоте и порядке. Волве не было известно понятие “творческий хаос”, скорее, он бы описал всё происходящее здесь так: “Бардак есть бардак и не надо мне сочинять легенды о полёте музы по мастерской!!!”