Питер лежал ничком, и Сакс, заломив питеровскую руку, на наших глазах перевернул его на спину. Прижал его грудь коленом.
— Победа! Нокаут! — возгласил Кирилл и засвистел. — Нокаут. Победа Сакса. Питер и Сакс, сойдите с поля!
— А нам что за очки? — осведомился Мирский, вытирая грудь чьей-то тишорт.
— Вам ничья. Зиро—зиро.
— Несправедливо, но хуй с тобой, Кирилл. Вообще-то ты должен был дисквалифицировать Лимона и присудить победу мне. За ухо нельзя. — Мирский потрогал свое ухо.
Сидя на задницах, переплетясь ногами, Димка и Член пробовали крепость шейных позвонков друг друга, испытывали их на растяжение, стараясь отжать подбородок противника как можно дальше от туловища. Оба кряхтели как тракторы.
Патрон и Пушкин, у первого глаз тяжелый, налит синяком, у второго в углу рта запеклась темная звезда — подсохший сгусток крови, обхватив руками предплечья, упершись головами, рыли ногами землю, явно обессиленные.
— Разведи их, хули ты глядишь, судья категории хуевой! — Сакс наклонился к Кириллу и приложился к его свистку, не снимая свистка с шеи. — Эй, вы что, олени? Зиро—зиро. Ничья. Сойдите с поля. Отдыхайте.
Кирилл поморщился.
— Почему у тебя такой едкий пот, начальник? Как у животных из породы мускусных.
— Вторичный признак гениальности… — Сакс сел.
Ленька и Старский — маленький и длинный — вальсировали, нанося друг другу удары и отскакивали тотчас же.
— Иди на сближение, Ленька, — посоветовал я. Не уверен, что он меня услышал.
— Эти два гимнаста никогда не закончат работу, будут выдрачиваться, делать красивые мушкетерские выпады… — сказал Сакс.
Подпрыгнув вдруг, Ленька обеими ногами ударил Старского в грудь. Оба упали.
— Ничья! — закричал Сакс.
Кирилл поспешно последовал его указанию.
— Ничья!
— Эй, Сакс, — сказал я, — не оказывай давление на судью. А ты, судья, будь самостоятельным.
— А что, разве это не ничья, Лимон?..
— Но они могут продолжать…
— Ты жрать, что, не хочешь, да? Потом было сказано, что деремся до сбивания с ног. Если оба сбиты — ничья.
Кирилл объявил результат матча: 2:1 в пользу команды «стариков». Команда «молодежи» встретила результат возмущенными криками и свистом.
Отплевываясь, кряхтя, потирая побитые места, держась за шеи, уши и подбородки, бойцы взобрались к бассейну и, как бы вспомнив об этом забытом на время сражения предмете роскоши, — прыгнули в полном составе в бассейн. Включая судью. Содравши предварительно по предложению и примеру Сакса «плавки», чтоб «не пачкать бассейн». Взмахнув членами и яйцами, «мужики» упали в воды.
Ужин продолжился. Рыба была разогрета Патроном здесь же, у бассейна, на железном листе, положенном на разожженное барбекю.
За столом Кирилл высказал мнение, что Питер нарочно проиграл Саксу, дабы не обижать его. Кирилл сказал, что брат Питера — лейтенант в special forces южноафриканской армии и что он заставил Питера пройти специальную подготовку. Я сказал, что Сакс — сын специального отца — наверняка тоже прошел спецподготовку.
— Где же твоя Таня? — спросил я Кирилла. — Да и существует ли она? Признайся, что вы придумали девушку…
— Спит, я думаю. — Кирилл поглядел на дом над бассейном. — Нет, читает. Видишь, окно нашей комнаты освещено.
Одно из окон верхнего этажа светилось, да. Но может быть, Кирилл лишь забыл выключить свет и продолжает меня разыгрывать?
— Что ей делать среди пьяных мужиков, — пояснил Кирилл. — Утром увидишь, выйдет с книжечкой к бассейну.
В отблесках пламени от свечей в стаканчиках физиономии старых и молодых воинов выглядели таинственно и героически. Эпически. Кудри, глаз навыкате, Левин вдруг ус, молодая щека Леньки с пушком, крутой римский кос Сакса, носище и лошадиные длинные щеки Члена… Мне пришло в голову, что они — отряд этих самых ахейских мужей, жгущих свои костры под стенами богатой Трои. Что, расположившись вверху в темных небесах над Коннектикутом, следят за нами ревнивые Зевс и Аполлон, что подстерегает нас месть богини Афины. Но, невзирая на надзор за нами с небес, мы храбры и своевольны.
— Ты бы, дядя Лева, раскололся и рассказал народу, как ты в эвакуации с трупом Ленина жил… — начал ехидным голоском Димка.
— Отъебись, племянник… — Старский закурил сигарету и прихлопнул на плече насекомое. Должно быть, комара.
— Лимонов, ты не знаешь истории?
Я историю знал, но Димкин тон требовал соучастия, и из чувства вежливости я воскликнул: