С моей точки зрения, Яса как целое ни в коем случае не может быть охарактеризована как обычное законодательство. Она была монгольским императорским законом, сформулированным Чингисханом; и сами монголы рассматривали ее именно в этом свете. Для них она была обобщенной мудростью основателя империи; и мы знаем, что они считали Чингисхана боговдохновенным Сыном Неба. Армянский историк Григор из Алканца записал историю появления Ясы на базе услышанного от монголов.[305] Хотя ее нельзя рассматривать как точную в деталях, она адекватно передает дух монгольского отношения к Чингисхану и делу его жизни. Согласно Григору, когда монголы «осознали свое положение, весьма подавленные своей несчастной и бедной жизнью, они обратились к помощи Бога, Создателя неба и земли, и заключили с ним великое соглашение, повинуясь его повелениям. По приказанию Бога им явился ангел в виде орла с золотыми перьями[306]и заговорил их собственной речью и языком с вождем, которого звали Чанкез (Чингиз)... Затем ангел сообщил им все повеления Бога... которые сами они называют ясак».
Джувейни также рассматривает боговдохновенный разум Чингисхана как источник Ясы: «В то время как Всемогущий (Бог) выделил Чингисхана из числа его современников по разуму и интеллекту... он (Чингисхан), лишь опираясь на глубины своей души и без утомительного изучения (исторических) анналов, без согласования с (традициями) древних времен, изобрел все приемы (государственного управления).»[307]
Как по мнению Джувейни, так и по мнению Макризи, Яса была талисманом, обеспечивающим победу на поле сражения.[308] Как указывает А.Н. Поляк, монголы и тюрки приписывали Великой Ясе полумагическую власть.[309]
Без полной копии Великой Ясы нельзя сказать наверняка в каком порядке размещались статьи, которыми мы обладаем. Предположительно, она начиналась с преамбулы, которая послужила основанием для той, что использовалась преемниками Чингисхана в их переписке с иностранными правителями. Она должна была содержать упоминание Неба и ссылку на Высшего Хана монгольской нации, Чингисхана. Третье предложение формулы преамбулы «повелеваем», очевидно, должно было означать собственное повеление Чингисхана, поскольку он был и основателем нации, и правящим императором в это время. Затем, вероятно в порядке, очерченном Джувейни и Аб-уль-Фараджем, излагались общие принципы и статьи о международном праве и организации армии и государства.
I. Общие предписания
Содержательное деление Великой Ясы может быть предположительно реконструировано на основе имеющихся в различных редакциях фрагментов. Следующие выдержки могут дать его общую идею.
«Следует возвеличивать и уважать чистых, непорочных, справедливых, ученых и мудрых, к каким бы людям они не принадлежали; и осуждать злых и несправедливых людей» (Аб-уль-Фарадж, разд. 2).[310]
«Первым является следующее: любите друг друга; во-вторых, не совершайте прелюбодеяние; не крадите; не лжесвидетельствуйте; не предавайте кого-либо. Уважайте стариков и бедных» (Григор из Алканца).[311]
306
Орел был эмблемой монаршей власти у скифов и сарматов. Согласно Рашиду ад-Дину, некоторые из тюркских родов почитали, как своего прародителя, орла, другие – сокола; см. Rashid I, pp. 25-28. По Алтану Тобчи, р. 124, сокол был прародителем монгольского клана Кият-Борджигин (к которому принадлежал Чингисхан). В легенде о смерти Чингисхана говорится, что он обратился в ястреба и улетел на небо, Altan-Tobči, p. 146. Ср. Козин, с. 68-69.
308
Idem, p. 38; Makrizi, Khitat (ed. 1270 A.H.), 2, 221, as quoted by Poliak. «Yasa», p. 862.
310
Здесь и далее ссылки на разделы очерков Ясы Аб-уль-Фараджа следует английскому варианту Баджа (1, 354-355). Я также принимал во внимание латинские переводы Брунса и Кирша.