Алекс идеально чувствует ритм и своё тело, но наша песня заканчивается, а следующая за ней Rolling Stones - Angie - не совсем наш случай, и он протягивает руку, чтобы обвить мою талию и сообщить:
- Не двигайся, сейчас всё будет!
Ди-джей быстро ныряет в свой компьютер, и через мгновение террасу заполняют первые аккорды Pulp Fiction Dance Scene - шармовая сцена танца в фильме «Криминальное чтиво», одном из моих любимых, между прочим. И на этот раз мы уже отрываемся вместе: все движения я знаю наизусть - не раз танцевала его дома с Алёшей, Алекс, похоже, тоже с ним отлично знаком. Он точно в ударе: что мои несчастные взмахи рук, Алекс - настоящий горячий танцор, в нём определённо потерян талантливейший исполнитель Фламенко! В той части партии Траволты, когда он энергично двигает плечами, склонившись перед моим носом и закусив губу, уже я не знаю, как держать себя в руках!
Сразу за этой песней - Pulp Fiction - Girl, You'll Be A Woman, Soon, о Боже, думаю, вот оно! Сейчас всё случится!
Но не тут-то было: Алекс быстро подхватывает меня, и теперь мы уже танцуем жаркий парный танец. От него пахнет каким-то сногсшибательным парфюмом, он вообще знает в них толк, его тело разогрето танцем, а глаза горят так, что я боюсь, редкая одежда на мне вспыхнет в результате самовозгорания! Однако мой спутник не предпринимает ни одного, ни единого сексуального жеста, даже ни одного поцелуя с его стороны! Это странно, очень странно, потому что необычно - этот парень даже днём много целует меня, практически постоянно, если Алёша не видит, и всё время норовит прикоснуться, погладить по руке или животу. Неестественная сдержанность с его стороны распаляет меня ещё больше, я прямо как в плохом любовном романе - «вся горю»!
На террасе разливаются звуки James Brown - This is a mans world, Алекс обхватывает мою талию, моя рука в его руке, его движения выверены, грациозно гибки, плавны и... сексуальны! Как и всё, что с ним связано.
Внезапно он предлагает:
- Пошли купаться?
- Сейчас?
- Конечно! Смотри, какие звёзды! Представляешь, как здорово будет купаться в их отражении?!
- Если честно, я совсем не любитель подобных утех: ночью, в темноте лезть в холодную воду, брр...
- Ночью вода теплее, - мягко сообщает, почти шёпотом, нежно ведёт меня в танце, и его губы почти касаются моей щеки.
- Нагишом?
Алекс поднимает свои идеальные брови домиком и отвечает, по-детски улыбаясь:
- А как же! В ночном купании такая красивая и желанная женщина, как ты, будет смотреться в купальнике нелепо! Для меня это будет всё равно, что есть мороженое с завязанным ртом! - и моя щека ощущает его улыбку.
- А Алёша?
- Море в тридцати метрах от нас, мы услышим его, если проснётся!
Алекс расстёгивает свою рубашку - медленно пуговицу за пуговицей, снимает её и, оставаясь в одних лишь джинсах, берётся за меня: слетают туфли, за ними шорты, сползают колготки, бюстгальтер. Алекс кладёт мои руки на свой ремень - хочет, чтобы сняла с него джинсы. И я делаю это так же медленно, как и он, но не потому, что знаю толк в соблазнении - просто руки плохо слушаются моего нетрезвого мозга. Но дело как ни странно спорится, и когда я, наконец, справляюсь с ремнём и стаскиваю джинсы до колен, он уже сам мне помогает, затем бережно поднимает меня, и я... я чувствую себя маленькой девочкой в его руках - настолько легко, будто играючи, без малейшего напряжения Алекс несёт меня к воде! Как приятно, невыразимо, неописуемо сладко из взрослой женщины, жены, матери вот так вдруг вновь сделаться хрупкой девочкой!
The Sound of Silence (Original Version from 1964)
Это была лунная ночь, и в спокойном море след, отброшенный жёлтым диском на воду, выглядел золотым путём в небо, усеянное по-летнему яркими звёздами - зрелище совершенно незабываемое в своей поэтичности! Вода действительно оказалась гораздо теплее, чем днём.
Алекс находился в состоянии такого душевного подъёма, что счастливейшая из всех улыбок не сходила с его лица, а сам он, улыбаясь, выглядел ещё красивее и романтичнее. Его тёплые руки на моей талии были самым восхитительным ощущением на свете, они поглаживали мою спину, иногда совершенно, конечно, не нарочно сползали на ягодицы, доставляя мне этим поддразниванием необычное удовольствие. Но что мне нравилось в Алексе больше всего - он чётко знал границы приятного и допустимого с точки зрения женской гордости, и потому то, что он делал в постели, никоим образом не переносилось сюда, на пляж, так что мои подводные ягодицы были максимумом его тактильных услад. А вот губы, шею и плечи он целовал много, обдавая меня своим горячим дыханием.